чувствую холод лопатками и немею -
я больше не верю ни в шрамы, ни в децибелы.

Мне больше не о чем говорить. Отравление собственными словами и мыслями достигло критического уровня, а мой главный критерий оценки этих неровных строк, кажется, находит более увлекательным лицезрение хаотичной деятельности за окном..
- Давай сложим оружие и просто спрячемся в шкафу?

Эта слабость в руках, ярко вырожденная в фатальную неспособность даже открыть банку с вишневым вареньем, наткнулась на внезапную мелочную перемену - они меняют дверные ручки в моей квартире.. старые, невзрачные, легко открываюшиеся одними кончиками пальцев на красивые, блестящие и безмерно тугие. Скоро я перестану бесцельно бродить по квартире, а усядусь по-собачьи скрестись под дверью..
Беспризорность пробралась в мои движенья.. она цедит меня изнутри, по каплям.. такая изумительная внутренняя мясорубка при внешнем видимом благополучии..

Я болею после каждой встречи с ним, навзничь сраженная холодным равнодушием..
Мне приходится склеивать себя по кусочкам, колючим и острым. За этим занятием я узнаю, что создана большей частью из иголок..
Память изменяет мне с моим же прошлым.. я собираю ее горстями, но кажется, все мало мальски смахивающее на сосуды, дало серьезную течь.
Апрель выскребает из моих волос песок и мыльную пену, и я боюсь.. боюсь оказаться подверженной такому же удивительному недугу, как героиня той непохожей книги, что читаю уже вторую неделю..

Милая, прости, по привычке выворачивая мир наизнанку, я иногда забываю кого-то внутри.. и часовые стрелки бессовестно крошатся в моих руках, когда минутки по парам воровато прячутся в щелях мостовой..
Ты поймешь, ты же знаешь все мои буквы..

мы с тобой - две пешки одновременной игры
на хрупкой доске из печенья и шоколада.
[505x345]