Когда черные грозовые тучи медленно поседеют и расползутся по всему небу, а потом заплачут мелким колючим дождем, а ветер, почти на вечность ставший северным, будет гулко шуметь в ушах, и сможешь ты, наконец, упасть спиной, раскинув руки, на мокрую пожухлую траву и постараешься посмотреть в глаза этим тучам и этому ветру, твой взгляд не выдержит бесконечной тоски их взоров, ты опустишь усталые веки и уснешь…
Ты проснешься от прикосновения к твоей щеке чьей-то влажной холодной ладони, будто кто-то решил проверить, жив ли ты, или твоя душа улетела греться наверх, туда, где вечное солнце. Но ощупав лицо, ты не найдешь там ничего, кроме мокрого кленового листа. Тогда ты встанешь и побредешь в лес, скованный ледяным воздухом, обеззвученный еле слышным звоном и тихим шорохом. Словно помешанный, ты станешь бродить меж притихших деревьев в поисках источника этого шума, и когда обессиливший упадешь ты на колени и зароешься с головой в эти потухшие осенние листья, ты внезапно почуешь, что кто-то с любопытством обнюхивает тебя, дышит тебе в шею… И подняв голову, ты увидишь ИХ… И долго, смеясь и плача одновременно, ты будешь повторять: «Ежи, ежи!..»