26 октября, четверг     «Дочка сегодня вновь не пожелала ехать домой, и потому уехал я один. До «восьмёрки» (номер автобуса в городе) меня провожали дочка и Женя.

Утром я и дед сходили в собес, где я написал за деда заявление на пособие на погребение, но денег деду не дали в связи с их отсутствием – велели заходить после 1 ноября.

По пути дед зашёл к какому – то своему знакомому на некое предприятие, которому заказал «фотокарточкодержатель» на памятник. К вечеру эта штука, в которую мы вставили фотографию молодой тёщи, была готова. Дед за неё бутылку отдал.

Выпивали. Спали. Собрали тёщины, а также Танины школьные бумаги, нашли старую домовую книгу, начатую ещё в 1932 году, откуда почерпнули некоторые сведения о Татьяниных предках.

Кстати, вчера дед начал интересоваться, как там моя мать поживает, сильно ли болеет. А то, мол, если не шибко хворая, то пусть к нему перебирается на жительство, он бы ничего не имел против этого. И вам, мол, т. е. мне и Тане, будет потом двойной смысл в Лесозаводск ездить – едешь сразу к матери и тестю, а также к отцу и свекрови… Я, правда, дед ничем не обнадёжил, хотя его предложение передать пообещал, а дед попросил никому не говорить о его предложении из посторонних, к коим он, видимо, относил и Татьян. Но я эту просьбу, как видите, не выполнил».