Только что дочитала книгу Стогова "Грешники" [200x319]

Илья Стогов, журналист, писатель и телеведущий, рассказал мне, зачем он написал книгу о 90-х годах, посвятил ее питерскому андерграунду и назвал «Грешники».

Моя новая книжка выходит где-то в конце апреля. Это как бы третья часть трилогии о девяностых годах. Первые две части были о рождении русского рока («Бронзовый рок»), и о рождении русского техно («1999»). Третья — о смерти рок-н-ролла. Не знаю, как назовет ее издатель, а рабочее название — «Грешники».

Я думаю, что 1990-е — самое важное время для России. У страны сегодня вообще только две проблемы: что делать со свалившимися на голову нефтяными миллиардами и как относиться к девяностым. И если о первой проблеме пишут довольно много, то на вторую всем наплевать.

Русские никогда не идут дальше, пока полностью не разберутся с прошлым. Они, как Раскольников, все время возвращаются и рассматривают разрубленную старушку. Любые шаги дальше в России возможны, только если позади не осталось каких-то невзятых крепостей. Нужно категорически разобраться с прошлым, и только тогда идти дальше.

Сегодняшняя Россия родилась именно в девяностых. Из Советского Союза нам, нынешним, почти ничего не досталось. Все люди, все проблемы, вообще все, что мы видим вокруг — результат девяностых. А единственная попытка как-то осмыслить это время — клоунский фильм Балабанова «Жмурки». Но ведь на самом деле все было совсем не так!

Последние два года я проработал на «5 канале» в компании очень молодых сотрудников. И меня поражало, что для них история night-life начинается с заведения «Циник». Потому что для меня на «Цинике» эта история заканчивается! Люди не помнят того, что происходило каких-то десять-пятнадцать лет назад. Многие уже уверяют меня, что техно-клубы начали открываться еще в советские времена, и что группа «Ленинград» — почти ровесники «Аквариума». Пройдет еще немного времени, и что уж там было в девяностых будет не вспомнить никому. Чтобы этого не произошло, я и написал эти три свои книжки.

Но дело не только в истории. Девяностые — это время, когда самой собой стала моя страна. Но ведь и я сам тоже был сформирован именно тогда. Это чертово десятилетие танковыми гусеницами проехалось по лицам участников событий. Девяносто процентов тех, кто начинал эту последнюю русскую революцию, уже мертвы. Те, кто выжил, не в состоянии ни пить алкоголь, ни употреблять хотя бы самые легенькие наркотики, потому что это означает для них возвращение в тот кошмар, из которого едва-едва удалось вырваться.

Моя книжка — это восемнадцать интервью. Я приходил, включал диктофон, и люди делились со мной реальным кошмаром. У всех, с кем я разговаривал, был взгляд человека, который только что выбежал с пожара: огонь уже потушили, а лицо все еще обожженное. Сегодняшняя жизнь выглядит очень безоблачно. Но глупо думать, будто можно идти дальше, если позади, как тикающая бомба, лежат так и не выведенные на чистую воду девяностые.

Вот обо всем об этом я и попытался написать в своей книжке. Если честно, устал от нее, как давно ни от чего не уставал.