Совместно с [L]Morlynx[/L] и исключительно ради удовольствия авторов.
WARNING для любителей ФФ. От канона здесь чуть больше, чем ничего.
Полная версия на Фикбуке


Уже дома, когда Кадаж обрабатывал ему царапины антисептиком, Габриэль заговорил снова:
- Скажи, а когда ты… вернулся… Ты помнил, кто ты?
Сильвер поднял на него изумрудные глаза:
- Нет.
Габриэль задумчиво кивнул. И тут же задал новый вопрос:
- А как вспомнил?
Кадаж задумался. Потом покачал головой.
- Сложно сказать. Я тогда был… немного не в себе. Вернее, вообще не в себе. Думаю, что мне помогла вспомнить наша с братьями связь. Она позволяет чувствовать друг друга на расстоянии и работает вне зависимости от обстоятельств. - сильвер помолчал. - Габриэль, ты действительно думаешь, что Ценг - это тот твой… друг?
Молодой человек вздохнул, рассматривая свои расцарапанные ладони.
- Я… не уверен. Но, он выглядит почти так же, у него такой же голос, интонации… он носит похожую причёску и так же хмурится, как Шиан. Это не может быть просто совпадением. И… знаешь, когда я упал, он подошёл ко мне сзади и придержал за плечи - и я узнал его руки. Но, у него теперь другие глаза, усталые. И взгляд… какой-то пустой, печальный, закрытый. И… он не узнаёт и помнит меня.
Габриэль вздохнул. И после продолжительной паузы добавил:
- И ещё ему плохо. Где-то глубоко внутри.
- Почему ты так решил?
- Иногда я чувствую эмоции других людей. А иногда - слышу их глубинные чувства, то, что они скрывают даже от себя. Обычно я это хорошо контролирую, но порой… от некоторых мне сложно закрываться.
Кадаж посмотрел юноше в глаза и прямо спросил:
- Шиан - это тот, кого ты любил?
Габриэль кивнул:
- Да.
- Ты не думал, что склонен выдавать желаемое за действительное?
- Как раз думаю об этом. - молодой человек рассмеялся, но печали в его смехе было больше, чем веселья. - Тем более, он не узнал меня. Думаю, Шиан бы узнал.
- Сложно сказать… - задумчиво проговорил Кадаж. Габриэлю показалось, что юноша имеет на этот счёт иное мнение, но сильвер не стал развивать эту тему. - Но скажи, ведь Шиан в твоём мире был взрослым мужчиной, и не стало его около двух лет назад? А значит, получается, что они с Ценгом жили в одно и то же время, хоть и в разных мирах. Один человек не может существовать в двух местах одновременно.
- Ты прав. - Габриэль качнул головой, потёр пальцами виски. - Это все слишком странно, даже невероятно. И сложно. Я не могу поверить в то, что это действительно может быть он, но и очень боюсь упустить его, если это все-таки так. И я не понимаю, что я должен делать и что я вообще могу сделать в этой ситуации. Не приду же к нему с рассказом о том, что я из другого мира, в котором жил его близнец?..
- Другому миру он бы не удивился. Не такое уж это и редкое явление. - сильвер положил руку на плечо юноши, ободряюще сжал - жест самого Риэ. – Может, вам действительно стоило бы поговорить?


Следующие несколько дней Габриэль пытался отвлечься, но по несколько раз за день задавал Кадажу разные вопросы о Ценге и о том, как именно вернулись с того света Кадаж и его братья. Казалось, он пытается нащупать логику произошедшего с сильверами, чтобы дать себе окончательный ответ о том, мог ли и Шиан так же воскреснуть - и по-прежнему не мог найти его. Сам Кадаж относился ко всему этому довольно скептически, хотя и не пытался разуверить Габриэля в чём бы то ни было.
Наконец, Риэ свыкся с мыслью о том, что ему надо попробовать хотя бы поговорить с Ценгом, и попросил Кадажа помочь ему встретиться с ним.


Риэ шёл по парку, погружённый в свои мысли. За те несколько дней, что он провёл в Мидгаре, он уже успел выучить окрестности дома Кадажа, так что, неплохо ориентировался и не нуждался в провожатых. Молодой человек шёл к тому самому кафе, уютно расположившемуся посреди зелени Центрального парка. Ценг должен был зайти туда.
Наблюдая за тем, как облака отражаются в почти недвижимой глади пруда, Габриэль напряжённо думал о том, что ему теперь делать. Поверит ли ему Ценг? Имеет ли Риэ право перечеркнуть, отобрать у Шиана его новую жизнь, в которой тот, по словам Кадажа, весьма успешный человек, полковник, глава службы безопасности важнейшего чиновника? Что он, Габриэль, может предложить ему взамен? Да, Шиан когда-то любил его, но сейчас не помнит об этом, и не спокойнее ли ему будет продолжать жить так, как он живёт сейчас?.. Но, с другой стороны - честно ли скрывать от него его прошлое и отказывать в возможности выбрать самому? И, наконец: счастлив ли Шиан здесь и сейчас - и готов ли он бросить всё ради иллюзорной возможности вернуть то счастье, что когда-то было? А вдруг он не сможет снова полюбить Габриэля?.. И, наконец, самое важное: а если всё это огромнейшая ошибка, и никакого Шиана в этом мире нет и никогда не было, а вот Ценг – был?
Полукровка приложил руку к своей груди, прислушиваясь к тому, как тревожно заныло сердце. Здесь, в этом мире и времени, Шиан-Ценг - прожил богатую событиями жизнь. И наверняка он любил кого-то, был с кем-то, не мог не быть. Его магия крепко спала, и, значит, не мешала ему сходиться с людьми и получать от жизни всё - в том числе чисто физическое удовольствие, не говоря уже о возможности любить - просто любить, жить в мире своих и только своих чувств.
Габриэль тонко улыбнулся, вдруг поняв, что он совсем не ревнует: Ведь если те, кого он любил, делали его хоть немного счастливым, то здесь нечего ревновать. Только безумцы ревнуют любимых к радости и свету. Но Риэ снова и снова мысленно возвращался к тому, что он заметил на дне тёмных глаз Ценга: одиночество, отрешённость, тоску. “Если он действительно несчастлив здесь - как я могу оставить его одного?”, - думал Габриэль. И вместе с тем - впервые в своей жизни боялся, что его дар подвёл его, и он сейчас барахтается в своих иллюзиях, наивно веря, что без него Шиан точно не будет счастлив. Он запутывался в своих рассуждениях всё больше и больше, вспоминая слова Кадажа “Ты уверен?..”, и понимая, что нет, он ни в чём не уверен. И, всё же, Риэ хотелось верить, что предстоящий разговор лицом к лицу поможет ему понять, как будет лучше для Шиана. Ценга. Он сделает шаг навстречу, и будет готов принять любой итог. А потом - вернётся домой, к сестре. По крайней мере, у него самого теперь есть дом, где его ждут. Благодаря Шиану.


Ценг взглянул на часы. У него было полчаса. Обычно это были полчаса свободного времени только лишь для себя одного. Времени, когда никто не дёргает, и можно не думать ни о чём, просто смотреть в окно или по сторонам, не отвлекаясь на ноутбук или телефон. На краткий промежуток стать обычным человеком, по-своему счастливым и по-своему беззаботным. Мужчина любил это тихое кафе. Здесь готовили отличный кофе, и сюда было очень удобно заезжать по дороге на работу. Ценг задумался, что-то прикинул в уме - он проводил полчаса за столиком в этом кафе вот уже несколько лет, почти не разу ни себе, ни ему не изменяя. Это можно было по праву называть традицией. Но, в последние несколько дней эта традиция стремительно теряла для него свою прелесть. Кофе казался безвкусным, а тишина не приносила желанного умиротворения, наполняя стылым чувством того, как уходит последняя радость из окружающего его мира. Душа мужчины наполнялась странной тревогой, и шеф СБ, пожалуй, впервые был рад тому, что в ближайшие полчаса в какой-то степени будет отвлечён разговором со странным знакомым Кадажа. Честно говоря, он не совсем понял цели этой беседы, но и отказать сильверу, впервые обратившемуся к нему с просьбой, тоже не смог. Тем более – и Ценг не признался бы в этом никому и никогда – этот синеволосый парень будил в нём странные, словно бы полузабытые чувства, которым он никак не мог найти определение. В любом случае, стоило бы присмотреться к нему внимательнее. ТУРК щёлкнул зажигалкой и закурил.
- Вы курите? - Габриэль, тихо подошедший со спины, удивлённо приподнял брови. Он заметил мужчину, едва переступил порог кафе. Правда, Риэ собирался начать разговор иначе, более нейтрально и вежливо… но его Шиан никогда не курил, и Габриэль испугался: вдруг он действительно ошибся, и Ценг - это совсем другой человек?
- Отвыкнуть от некурения довольно легко. – шеф СБ поднял глаза на юношу. По голосу мужчины было совершенно непонятно, шутит он или говорит серьёзно. Впрочем, и лицо его оставалось непроницаемым, храня выражение спокойной сосредоточенности. Ценг жестом пригласил юношу присесть. Стряхнул пепел в пепельницу и посмотрел на тлевшую сигарету. Курить вдруг резко расхотелось, и он, немного подумав, затушил её.
- Как вы себя чувствуете, Габриэль?
Риэ сел, поднял глаза на Ценга.
- Спасибо, вам не о чем волноваться. – Он сказал это так, будто хотел использовать другие слова, но в последний момент передумал.
Мужчина откинулся на спинку стула. Чуть усмехнулся.
- Вы же шагнули под мою машину, не так ли? В какой-то мере я чувствую себя ответственным за ваше здоровье. Так о чём вы хотели поговорить?
Юноша улыбнулся, показывая, что принимает такое объяснение, и положил на стол руки ладонями вверх, показывая, что небольшие царапины уже почти затянулись. Потом вздохнул, и его лицо стало серьёзным:
- Скажите, Кадаж рассказал вам обо мне?
- Не более, чем обо мне - вам. – ответил он. При этом мужчина даже не посмотрел на ладони юноши. Он смотрел в его лицо, пристально, словно пытаясь отыскать что-то в незнакомых и отчего-то таких знакомых чертах.
По интонациям Ценга Риэ понял, что Кадажу был учинён допрос с пристрастием, и понимающе усмехнулся.
- В таком случае вы, должно быть, уже знаете, откуда я. – юноша не столько спрашивал, сколько утверждал. Он дождался от мужчины утвердительного кивка, и продолжил:
- В моём… мире некоторое время назад жил человек, похожий на вас как две капли воды. И, увидев вас впервые, я был изрядно... шокирован. У вас его лицо, голос и пристрастия, насколько я могу судить. – «Но не взгляд», - подумал Габриэль. Глаза у Ценга были того же глубокого, тёмно-янтарного оттенка, но Шиан смотрел как-то иначе.
- Звучит несколько… - мужчина поискал нужное слово. - …фантастически. – быстро определился он. Лицо его было почти отрешённым, руки его всё так же спокойно лежали на столе, даже взгляд остался неизменным: бесстрастно-доброжелательным, равнодушным. - И что же? – спросил он.
- Того человека в моём мире звали Шиан, и он был моим близким другом. – Риэ решил не посвящать мужчину во все подробности своей личной жизни. Помолчав пару секунд, он сумел взять себя в руки и с горечью продолжил: – Но, он погиб. А когда я увидел вас… на миг мне показалось, что и вы тоже узнали меня.
После слов Габриэля Ценг не смог скрыть своего удивления, а может быть, даже не счёл нужным делать это. Его пальцы потеребили ручку чашки, в которой остывал кофе, но пить его мужчина не стал. Пожалуй, и впрямь, сложно было придумать что-то абсурднее.
- Мне кажется, я могу понять вашу потерю. – тем не менее, мягко сказал он, чувствуя… не сочувствие, нет. Скорее, жалость к этому запутавшемуся в своих переживаниях юноше, видевшему знакомые черты там, где их быть не должно. Но что-то цепкое и колючее где-то очень глубоко внутри не отпускало, беспокойно и беспомощно дрожало, мешая Ценгу уйти, повернуться спиной к этим ясным глазам, обращённым на него. Во взгляде юноши читались одновременно горечь и надежда – иррациональная и отчаянная, гаснущая с каждой секундой их разговора. Риэ вздохнул: очевидно, соболезнования и выражение понимания были не тем, что молодой человек хотел бы услышать. Он отвёл глаза, скользнул взглядом по немногочисленным в этот час посетителям кафе - никому не было дела до них и их беседы. Неожиданно юноша осознал свое желание поймать тревожные пальцы мужчины, погладить их, успокаивая. Прикосновениями сказать, что всё хорошо, и будет хорошо… но нет. Наконец, Габриэль решился задать ещё один вопрос:
- Скажите, а вам никогда не казалось, что ваше место – не здесь? Может быть, вам… снилась другая жизнь?..
- Нет. – качнул головой шеф СБ, пожалуй, слишком решительно и поспешно, словно запрещая себе даже допустить мысли об этом.
- И, всё же, вы сомневаетесь. – тихо и отчаянно проговорил, почти прошептал Риэ.
И Ценг его услышал:
– Своё место в жизни мы выбираем сами, и, время от времени, сомневаться в правильности своего выбора – вполне человеческое качество. – сдержанно уточнил он.
И, всё же, Риэ почувствовал: что-то в его словах задело мужчину, ибо тот, кого звали Ценгом, очень умело закрылся от него. Габриэль задержал на тёмных глазах собеседника внимательный взгляд, потом покладисто кивнул:
- Понимаю. Что же, благодарю вас за уделённое мне время. – Он тоже закрылся, спрятав за маской вежливости свои печаль и разочарование. – Всего вам хорошего.


Ценг кружил по комнате со стаканом виски в руках, однако терпко-оранжевая жидкость, обрамлённая матовыми кубиками льда, почти не уменьшалась. Не то, чтобы шеф СБ отличался особым пристрастием к алкоголю, скорее уж наоборот, просто иногда он не видел иного способа расслабить усталый разум, справедливо полагая, что уж лучше хороший виски или коньяк, нежели какая-нибудь забористая дурь. Кроме того, пропустить стаканчик-другой с Сефиротом, Руфусом или в другой подходящей компании было приятно. Но не сейчас.
Честно говоря, в последние несколько дней никого видеть не хотелось ни днём, ни вечером. Но днём была работа. Кроме того, Ценг обладал железной волей и умел заставить себя отвлекаться и отрешаться от ненужных мыслей. Он снова начал задерживаться допоздна, лихорадочно ища себе какое-нибудь занятие. ТУРКи никогда не страдали бездельем, однако работа в отделе была налажена, как часы, да и наступивший период времени был во всех отношениях мирным, что, в свою очередь, существенно уменьшало список неотложных забот. Ценг поймал себя на мысли, что едва ли не жалеет об этом. Минувшие дни, наполненные катаклизмами, сражениями и борьбой за выживание, иногда казавшейся бесконечной, не оставляли времени ни для праздности, ни для ненужных мыслей.
"Стареешь. Начинаешь сдавать." - подумал ТУРК, ясно сознавая, что это очень напоминает ложь в оправдание. И даже слишком. Навороченная техника в медблоке тоже не выявила никаких отклонений в состоянии его здоровья, даже уровень стресса оказался, как ни странно, в пределах нормы. И всё же...
Они приходили ночью. Подкрадывались, обступали со всех сторон, мешая дышать, неумолимо и безысходно. Мысли. Видения. Сны. Первые караулили наяву, последние - только и ждали, чтобы, измучившись бессонницей, он принял таблетку снотворного. Они отступали лишь когда он падал с приступом участившейся мигрени, когда боль накрывала тяжёлой, тошнотворной волной, а мир вокруг сначала распадался кусками, а потом погружался в непроглядную черноту. Внутренним, почти звериным чутьём Ценг чувствовал, как неумолимо приближается к той грани, которая повлечёт за собой последствия, что станут необратимыми, но... не мог найти, не видел выхода из этой ловушки.
В общем-то, он всегда знал, что так будет. Бег не может быть бесконечным. Саркастически усмехался на выражение "угробишь себя на работе", задним умом осознавая его страшную в своей простоте правду. Он успел просчитать все необходимые ходы для каждого из крайних или неожиданных случаев, и давно подготовил себе замену. В случае чего, Рено, бывший его правой рукой, без труда подхватит и организует весь отдел, как уже бывало неоднократно. Несмотря на всю внешнюю придурь, парень обладал блестящим умом руководителя. Может быть, оно так и лучше. Сгореть на работе будет не так болезненно, как остановиться и осознать своё полное одиночество перед этим огромным миром. Найдётся ли где-нибудь место для него? Есть ли оно вообще? Увеличивалось количество дел и прожитых лет, и пропорционально ему угасала надежда. Постепенно Ценг пришёл к мысли, что стоит оставить это глупое самовнушение. Видимо, таков уж его удел. Впрочем, разве уж он так несчастен? Пожалуй, что нет. У него были работа, карьера, статус и власть, и за свои годы он пережил немало самых настоящих приключений - про такое впору книги писать. Любил ли он? Да, наверное, любил. И не его вина, и не вина других в том, что им не повезло остаться вместе или чувство оказалось недостаточно глубоким. Да и есть ли она вообще, эта глубокая, или, как её любят описывать в книгах, - истинная любовь? Кто и когда измерял её глубину?
Мысли ТУРКа снова вернулись в то нелепое утро, начиная с которого вся его привычная жизнь полетела в тартарары. Из головы никак не удавалось выбросить образ синеволосого юноши с лучистым взглядом и мягким голосом. Ценг не понимал, не мог понять, что же именно так зацепило его. Что-то в этом юноше было очень странным, неправильным, хотя на первый взгляд ничего не бросалось в глаза. Но - его руки с длинными, изящными пальцами, явно привыкшие к украшениям и - полное отсутствие последних. Он явно привык одеваться по-другому. Мобильный телефон, пусть и не самой последней модели, но мощный и не совсем новый - и почти полное неумение обращаться с ним. И эта странная история с погибшим другом из другого мира, который был почти что копией самого Ценга…
“- …Мы с вами не встречались ранее?
- Разве что в прошлой жизни или во сне…
- …Скажите, а вам никогда не казалось, что ваше место – не здесь? ”
Взгляд голубых глаз Габриэля вызывал в нём какую-то необъяснимую тоску по теплу и пониманию, открывал дорогу каким-то полузабытым чувствам родом откуда-то... из детства? из мечты? из прошлой жизни, если она и была? А ещё, были сны. Риэ и здесь оказался прав. Ценгу казалось - полные чего-то похожего, ласкового и полузабытого, наполненного глубоким, истинно правильным смыслом. Но эти сны комкались, ускользали под утро, оставляя после себя лишь ощущение стылой безысходности и какой-то невосполнимой потери. И с каждым днём отвлекаться, не думать о них - становилось всё сложнее. Ценг почти смирился с мыслью, что, вероятно, медленно, но верно, он сходит с ума.