Я уже несколько раз выходила на работу, на самом деле... Так что никаких полутора лет у меня, судя по всему, не будет.
Еще в августе мне позвонили с работы, настойчиво интересуясь, собираюсь ли я работать в принципе. Собираюсь. Когда? - следует вопрос. В общем, итогом звонков, намеков и переговоров стало то, что меня, фактически, вынудили принять решение. На полный рабочий день я выхожу 1 марта, то есть когда Пашке будет год. А до этого момента я буду заниматься своим многострадальным проектом, за который в мое отсутствие так никто и не взялся.
Я понимаю, конечно, что решение принимала я сама и, теоретически, вполне могла отказаться и сидеть хоть до трех лет. Но это в теории. А на практике все по-другому. Если я начну работать как можно раньше, то есть шансы сделать в этой организации какую-то карьеру. И карьера эта долбаная нужна мне не для себя. Я просто тешу себя надеждой, что рано или поздно мы с Рустамом все-таки заработаем хотя бы на какую-то ипотеку. Потому что так жить нельзя. Я просто хочу, чтобы у моего ребенка была когда-нибудь своя комната, свое личное пространство. Только и всего.

для этого самого проекта мне надо выходить на работу два раза в неделю по полдня.
Я даже не знаю, как это описать словами... Полгода я вообще не расставалась с Пашкой ни на минуту. А в пятницу будет уже пятый раз, когда он останется с бабушкой. Еду в автобусе - в горле комок. Я каждую секунду думаю о том, что Пашка там делает, не плачет ли, поел ли... Руки чешутся позвонить - заставляю себя потянуть время, чтобы не названивать. Я ненормальная? Дело не в том, что я свекрови не доверяю. Дело в том, что моя связь с сыном ощущается буквально на физическом уровне. Это как будто я оставила дома часть себя. Мама предупреждала меня, что так будет, и что к этому нельзя привыкнуть.

А с 1 марта Пашка будет все время с бабушкой. И по этому поводу у меня много тошнотворных мыслей. Но об этом я потом как-нибудь напишу.