Кремлевские пуанты// Анастасия Волочкова обнажила Nerve
Газета «Коммерсантъ» № 229 (4284) от 08.12.2009


В Кремлевском дворце Анастасия Волочкова представила сольную программу под названием Nerve. За нервными окончаниями балерины наблюдала ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА.

Программа Nerve анонсирована как премьера, однако из представленных в ней девяти номеров Анастасии Волочковой корреспонденту \"Ъ\" оказался незнаком лишь первый — на музыку арии Каварадоси из оперы \"Тоска\". По этой причине, а также потому, что в этой постановке Эдвальда Смирнова — профессора Петербургской консерватории и любимого автора бенефициантки — практически исчерпался набор художественных приемов героини вечера, \"Ария\" заслуживает отдельного описания.


Багровый диск, задрапированный серебристыми лентами, спустился с колосников, черные силуэты артистов шоу-балета \"Стиль\" простерли руки к небесам, ленты пали кучей, из кучи двое мужчин извлекли, воздели на верхнюю поддержку и вынесли на авансцену сверкающую блестками Инопланетянку с закутанным тканью ртом. Спустившись с небес, героиня первым делом задрала ногу за ухо, вторым — отважно сорвала с лица белоснежную повязку. Под ней оказался черный скотч, намертво запечатывающий рот героини. Далее госпожа Волочкова проделала цикл телодвижений, а именно: легла в шпагат, заложила ногу за плечо, встала на четвереньки, кинула ногу за голову, перекатилась несколько раз, водрузилась на пуанты, проковыляла на них шагов пять, пала на колени и стала бить себя в грудь, общаясь с залом жестами сурдоперевода. А поскольку за ее спиной на экранах мелькали кадры природных катаклизмов, немую жестикуляцию следовало понимать как предостережение всем землянам. К финалу, отчаявшись добиться понимания, артистка отодрала скотч и открыла рот в безмолвном крике.

Доминирующая в этот вечер тема непонимания была дополнена темой одиночества, вернее, трагически неразделенной любви. На протяжении вечера Анастасию Волочкову бросали несколько раз по разным причинам: в дуэте из \"Анны Карениной\" — потому, что Вронский уже полежал между ног Анны и, стало быть, получил от нее все, что хотел. В дуэте из \"Красной Жизели\" — потому, что Чекист больше не мог тягать в верхних поддержках истеричную Балерину. В номере \"Сицилиец\" — потому, что мужчина был привидением, в \"Мастере и Маргарите\" — потому, что женщина была ведьмой. И хотя эти любовные адажио придумали разные балетмейстеры, выглядели они совершенно одинаково: госпожа Волочкова валялась на полу, цепляясь за разные части тела мужчин, затем седлала партнеров на уровне торса, под конец следовали самые трудные поддержки — с выжимом артистки над головой. В первом акте героиню вечера выжимал Иван Козлов — солист Мариинского театра и партнер Ульяны Лопаткиной (тоже немаленькой балерины), во втором — солист Большого Ринат Арифулин, которому удалось вставить и несколько собственных па (\"козлы\" и револьтад), что вызвало заметное оживление в зале, вообще-то поощрявшем страдания госпожи Волочковой более чем вялыми аплодисментами.

Пожалуй, стоит добавить, что телесное изобилие бенефициантки не позволяло ей двигаться на сцене сколько-нибудь быстро; что, переполненная собственными чувствами, она почти не слышала музыки, не попадая даже в сильные доли; что профессиональная форма исключает ее возвращение в классику. Справедливости ради заметим, что однажды у Анастасии Волочковой получились два тура на пуантах в позе attitude. И это так поразило саму артистку, что следующие па она завалила вовсе.

Но какое все это имеет значение против народной любви — шеститысячный зал Кремлевского дворца был заполнен бесхитростными добрыми телезрителями, которые пришли увидеть живую героиню \"Ледникового периода\". И когда в финале героиня вечера прервала профессиональное безмолвие, чтобы прочувственно поблагодарить публику, \"великого гения\" — режиссера концерта и \"ангела-хранителя\" — директора Кремлевского дворца, публика растроганно ринулась к сцене, чтобы приветствовать такую красивую, такую успешную и такую несчастную женщину.