Я проснулся от того, что услышал чьи-то крики. Сначала сон не спешил меня отпускать, и мне чудилось, будто я все еще брожу где-то и слышу возбужденные голоса. Они то приближались, то отдалялись, но были настойчивыми и враждебными. Проснувшись, я понял, что шум доносится со двора. На дворе стояла глубокая ночь. Бабушка Микэ, не смотря на свою ворчливость, оказалась радушной хозяйкой. Она накормила нас рыбной похлебкой и уложила спать в доме. В небольшой, но весьма уютной хижине пахло травами, разложенными на грубой ткани тут же, и какими-то настойками. Я прислушался, и до моего слуха стали долетать обрывки разговора. Бабушка Микэ с кем-то ругалась. Голосов было много.

- Ты видно, старая, совсем сдурела, что пустила их к себе в дом, - послышался чей-то визгливый голос. – Или не знаешь, что соседнюю деревню спалили дотла. И девчонка поди оттуда. Беду хочешь накликать на нас?
- Да ты, Хироноси, видать совсем со страху ум потерял, - услышал я знакомый дрожащий голос Микэ. – Когда твоя жена серпом руку распорола, так все сунулся к старой Микэ. А?
- Так то ж, свои, а это чужаки. Пожалей хоть детей наших, итак еле концы с концами сводим.
- Ты, Микэ, и вправду подумай, кого на порог пускать, - услышал я еще один мужской голос. – Вся деревня от этого пострадать может, а тебе и дела нет. Да еще Ронин этот. Гнать их надо, а то и дайме сообщить.
- Да что ж вы за собаки-то трусливые! – услышал я голос Микэ. – Всякого я повидала на своем веку, но чтобы ребенка выдавать дайме, да еще, небось, платы за это попросите. Стервятники вы, а не люди! Подстилкой вам называться. Как вас только земля еще терпит, и рис еще рождается на полях?!

Мое появление заставило их замолчать. У дома собралась едва не вся деревня. Страшные, обезображенные безысходностью и страхом лица смотрели на меня почти с ненавистью. Зачем я пришел к ним? Зачем в их и так нелегкой жизни еще и наша с Ханой ноша?

- Мы уходим, - спокойно проговорил я. – Я ни о чем не прошу вас. Только подумайте, что на месте этой девочки могли бы оказаться ваши дети. Да хранит вас от этого Всевышний!

Я зашел в дом и взял спящую Хану на руки. Мне не хотелось ее будить. Бабушка Микэ успела собрать нам в узел съестного. Синдзо недовольно ворчал и готов был броситься на крестьян, если это понадобиться. Но они молча расступились, давая нам дорогу и пряча свои глаза в землю. Она вытерпит все, не в первый раз…