Плечо уже почти не болело. Лишь тугая повязка напоминала о недавнем страдании. Я сел на мягкой подстилке, ставшей мне ложем, и размял затекшую ногу. Дождь закончился, вечерняя прохлада пробиралась в мое временное пристанище легким ветерком, стучавшимся в бумажные ширмы. Слегка прихрамывая я добрел до выхода их хижины. Аваи суетился у костра, подкидывая в огонь дрова. В чане весело бурлило какое-то варево, распространяющее соблазнительные запахи на несколько кэн вокруг. Синдзо, завидев меня, весело залаял и, повиливая хвостом, побежал мне навстречу.

- Добрый вечер, Аваи-сан, - приветствовал я монаха.
- О, ты уже сам поднялся, - улыбнулся он и слегка поклонился на мое приветствие. – Садись ближе, сейчас будем есть.

Я с трудом нашел удобное положение и устроился рядом с Аваи. Монах разлил рисовую похлебку в глиняные чашки и протянул мне палочки. Он добродушно улыбался, глядя как я с упоением уплетал вкуснопахнущую кашицу.

- Вот теперь ты точно пошел на поправку, - рассмеялся он и сам принялся за трапезу.

Насытившись, я осмотрелся вокруг. Неказистый, но уютный домик монаха стоял на самом берегу небольшого горного озера. Ясное небо было усыпано мерцающими звездами, которые отражались в темной воде. Здесь было хорошо. Я уж и забыл, что может быть так хорошо! Синдзо сидел рядом, изредка вылавливая блох у себя в шерсти, и с удовольствием почесывал себя за ухом.

- Аваи-сан, - обратился я к монаху. – Я хотел бы принести извинения за недостойное поведение, которое я проявил по отношению к вам.

Старик ничего не ответил. Я чувствовал в нем что-то знакомое, что-то выдавало в нем отнюдь не монаха. Прямая спина, гордая осанка, отточенные, лишенные суеты движения наводили мысли о его высоком, самурайском происхождении. Я решил это проверить и, передавая ему пустую чашку, сделал так, будто не удержал ее в руках. Аваи молниеносно подхватил падающую посуду и улыбнулся.

- Не хитрый трюк, сынок.
- Однако, сноровка у вас, Аваи-сан, не монашеская, - в свою очередь парировал я.
- Тело помнит многое, даже бесполезные и вредные для духа привычки.
- Почему вы стали монахом, Аваи-сан?
- Это уже не важно, сынок, - проговорил он. – Гораздо важнее почему ты стал Ронином.

Мое предплечье заныло, будто напоминало мне о прошлом. Эта боль не давала мне забыть те страшные события. И без излишних предисловий я начал свой рассказ, будто уже много лет ждал возможности излить свою душу…