[показать]
Деревня выглядела опустевшей. Я ступал по пыльной тропе, разделявшей ее на две половины, и не замечал никакой жизни, пока не приблизился к пустырю, заросшему невысокой травой. Сначала мое внимание привлекли громкие крики и улюлюкание. Вокруг пустыря собралась большая толпа крестьян. Они толкали другу друга локтями, смеялись и кидали что-то в центр пустыря и, видимо, получали от этого немалое удовольствие. Когда я подошел поближе, то увидел, что в центре поляны была привязана собака. Грубая конопляная веревка была туго затянута вокруг ее шее, другой ее конец был прикреплен к небольшой палке, наглухо врытой в песчаное дно. Крестьяне бросали в нее камни и от каждого меткого попадания взрывались дружным хохотом и криками. Собака визжала и металась из стороны в сторону, пытаясь вырваться, но веревка прочно держала ее, врезаясь в шею. На шерсти ее были видны запекшиеся раны, она почти задыхалась от узла, туго стягивающего горло и умоляюще смотрела на безумные лица людей. А они наслаждались своей властью и жестокостью.
Я смотрел на их лица и руки сами потянулись к клинку. Нет, они не достойны, чтобы я обнажал свой меч против них. Ярость и гнев переполняли меня. Я схватил руку замахнувшегося крестьянина и, вывернув кисть, резко дернул ее навстречу себе. Мой локоть встретил его еще ничего непонимающее лицо и врезался в переносицу. Ударом ноги я опрокинул на землю следующего крестьянина, который стоял ближе всего ко мне.

- Скоты! – заорал я. – Животные твари!

Толпа замолчала и расступилась передо мной. Они с ненавистью и удивлением смотрели на того, кто прекратил их потеху. Они ненавидели меня и боялись меня. Я почти физически чувствовал их страх передо мной. Собака вжалась в пожухлую траву и скулила, обреченно глядя на своих мучителей. Я медленно прошел сквозь толпу, направляясь к ней, она метнулась в сторону, но веревка опять не дала ей убежать. Моя рука потянулась к веревке, чтобы ослабить узел, как тут же острые клыки впились в ладонь. В этом мире не от кого ждать добра, ты прав приятель. Я вытащил из ножен короткий кинжал и разрезал веревку. Собака дернулась в сторону и, не удержав равновесия, шлепнулась на землю. Какое-то время она еще лежала так, непонимающе смотря на меня своими слезящимися глазами, а потом бросилась наутек в лес…

Первый камень упал рядом со мной, второй угодил в плечо, третий попал по виску.

- Бешенный Ронин! – услышал я крики из толпы, пытаясь увернуться от града камней.

Я обнажил меч и ринулся вперед, пытаясь отбить камни резкими ударами катаны. Крестьяне ринулись врассыпную, но я поймал одного из них, опрокинул на землю и занес клинок над его шеей… Он скулил и ныл как побитый пес, его глаза, умоляющие о пощаде, смотрели на меня. Они смотрели на Ронина, не знающего пощады. Я убрал ногу с его горла, и крестьянин сначала пополз, а потом, встав на четвереньки, ринулся в сторону деревни. Я смотрел ему вслед и мне стало противно от того, что захотел отомстить ему. Каждый день он был собакой, в которую кто-то бросал камень. Каждый день унижение, страх и бессилие наполняли его жизнь. Кто я такой, чтобы судить его? Кто я такой, чтобы бросать ему обвинения? Кто я такой, чтобы привязывать его к палке и бросать в него камни? Кто я такой???