Я хочу чтоб ты умирала у меня на руках. Птицы всегда тяжело умирают. Уж не знаю почему. Вытянутая шея, хрупки косточки ключиц, позвонки твои на моих коленях. Чуть приоткрытый рот, блуждающие, невидящие уже почти зрачки, пытаются нашарить что то на моем лице. руки судорожно сжимают мои запястья. Мои слезы на твоих щеках. Это подарок тебе в дорогу, моя птица. Тонкие хрупкие пальцы, почти прозрачная кожа. Ты будто светишься, моя. Хрустальная бледность льда и сполохи каплей крови внутри. Видишь? Да. Теперь ты уже видишь все. И второе дно моих зрачков, и лживость фраз и все то, что не_мог. Но ты все равно тянешься из последних сил. И я ловлю пересохшими губами твой последний вздох. Он как комета врывается в мои внутренности пережигая там все. Пустота. Вселенское ничто в груди. И я понимаю, что тебя не стало. Я сожму последний раз тебя в ладонях и ты рассыпишься пеплом. Мягким еще теплым пеплом тех рукописей, что не горят. И ветер, северный февральский ветер, вырвет тебя и унесет прочь, оставив в моей ладони лишь два гранатовых зернышка. И твоя песня во мне.
Больше всего на свете я ненавижу слово "никогда", слабость и выяснения отношений. Ты всегда умудрялась быть. Именно быть. Без_слов... мелодией.
Я люблю тебя.
И будь я проклят за то что затеял это все

Ты - моя