Над тёмным лесом падали белесые хлопья снега, падали неспеша, кружась в причудливом танце, движимые ветром. Ветер, этот бессмертный, неугомонный путник, бездомный бродяга, и если вдруг приходит спокойствие, то это не означает, что ветер обленился и замолк, нет. Он просто кружит где-то ещё. Снег был бы невидим, если б не свет Луны. Луна превращала живой, яркий, ослепляющий свет Звезды в нечто совсем противоположное, в нечто по-иному сказочное, в нечто, совсем-совсем тихое, лишь изредка нарушаемое хрустом покрова под лапами зверей. В лесу нет календарей, в лесу нет часов, они лишние в царстве естества, они служат лишь тем, кто по-глупости спешит, не осознавая, что сила-то совсем не в этом.
        На иссиня-чёрный нос Ёжика упала снежинка. Он чихнул, прижав мордочку к груди, всё также видя добрые сны. В ежиных снах нет места насилию, ежиные сны как сказки, как мечты, ведь звери куда более честнее своих сородичей - людей. Ёжику снилось Лето. Ведь летом ему было вполне сытно, ведь летом он каждый день ходил на берег речки к одной милой Ежихе, а сейчас она спит себе мирно в своей норке, всё там же, на берегу неспешной реки. Неизвестно, какое именно снилось лето? Прошлое, или будущее? Но непременно счастливое, столь хорошее, что Ёжик, тихо улыбаясь, по-детски нежно потягивался во сне.
        Вторая, третья, седьмая снежинки, они, резко став колючими как тончайшие клинки, кололи нежную шкурку. В защите от снега ежиные иголки совсем бессильны. Ёжик проснулся. Открыв левый глаз, затем правый. Затем закрыв оба, посчитав это лишь странным сном, но теплее не становилось.. Ёжик понял, что что-то всё-таки не так, не как всегда. Ведь темно, и снег. Может быть это такая странная весна? Но нет, нет, весной тепло, весной ручьи, и весной поют птицы, а здесь лишь шёпот ветра, да всё тот же снег, падающий с неба, и всё та же Луна, лишь отражающая свет.
        Ёжик ещё никогда не видел Зиму. Ему лишь рассказывал старый дед, Ёж, потерявший половину иголок в беззаветных приключениях, хриплый и немного ворчливый. Он говорил, что снег как проклятье, что он очень-очень плохой и совсем-совсем ненужный. Но странно - Ёжик понял, что.. что почему-то красиво. Холодно, чуточку страшно и жутковато, но сказочно красиво. Где-то взвыл старый волк, Ёжик помнил его, хотя никогда не видел вживую. Иногда ему казалось, что это воет не зверь, а сам неуловимый хозяин земель - ветер.
        Все спали, лес словно вымер. Словно все взяли и куда-то ушли. Ночь. Ёжик тронув лапкой снег, задористо фыркнув, прыгнул в самый снег, и, ошпарив брюшко, убежал опять в норку, забившись ещё поглубже, под самый-самый корень, спрятавшись под одеяло, под ворох сухих листьев, заготовленных ещё с осени, и тихонько уснул, продолжая видеть всё тот же сон про Лето. Ведь сказка живёт здесь.