Виталий Семёнович стоял на перроне и чувствовал, как сердце колотится неровно. Не от спешки — от волнения.
Сорок лет отработал на железной дороге. И вот теперь пенсионер. Никому не нужный.
«Ерунда какая в голову лезет», — одернул себя.



Сегодня особенный день. Дочке Алёнке — тридцать пять. И он едет к ней в гости. Впервые за три года.
После развода с её мамой отношения как-то сами собой разладились. Звонили по праздникам. Коротко. Вежливо. «Как дела?» — «Нормально». — «Здоровье?» — «Пока держится».
А тут неделю назад звонок:
— Пап, приезжай на день рождения! Обязательно!

Голос взволнованный, почти детский. Как в далёкие времена, когда она, косичками тряся, бежала встречать его с работы.

Виталий сел на скамейку, поставил сумку рядом. Потрепанная, но крепкая — ещё отцовская. Внутри — самое дорогое.

Лекарства — без них никуда в его возрасте. Документы. И подарок.

Господи, как он мучился, выбирая!

Что подарить взрослой дочери, которая зарабатывает в три раза больше пенсионера-отца?

В итоге нашёл в антикварной лавке старинную брошку. Серебряную, с камушком. Продавщица сказала — довоенная. Аленка обожала такую же, бабушкину. Да только та потерялась со временем.
Поезд подали с опозданием. Народ заволновался, засуетился. Кто-то ругался, кто-то тревожно поглядывал на часы.

— Москва-экспресс, вагон номер семь! — раздалось в динамике.

Виталий потянулся за билетом. Покопался в нагрудном кармане. Нет! В боковом. Тоже нет!

«Где же? Ах да!»

Билет лежал в сумке. Самое безопасное место.

Наклонился к скамейке. И похолодел.

Сумки не было.

— Что?! — вслух, не веря себе.

Обошёл скамейку кругом. Заглянул под неё. Может, свалилась?

Ничего.

— Молодой человек! — окликнул студента с рюкзаком. — Вы не видели, сумка тут лежала?

— Какая сумка? — удивился тот.

Виталий почувствовал, как земля уходит из-под ног. В горле пересохло.

Сорок лет на железной дороге — и теперь вот так. Как новичок какой!

— Граждане! — закричал он, размахивая руками. — Сумку мою видел кто? Коричневая, старая!

Люди оборачивались, жалостливо смотрели на растрёпанного деда. Кто-то сочувственно качал головой.

— В милицию обращайтесь, — посоветовала тётка с огромным баулом.

— Да какая милиция! Поезд же уже.

Состав медленно тронулся. Виталий стоял на перроне и смотрел, как мимо плывут освещённые окна. Где-то там, в одном из вагонов, его должно было быть место.

«Алёнка ждёт», — мелькнула мысль.

А у него нет ни билета, ни денег на новый, ни документов. И подарка нет.

Ничего нет.

Виталий стоял на опустевшем перроне, чувствуя, как холод поднимается от ног к сердцу. Последний вагон исчез за поворотом, а вместе с ним — последняя надежда успеть к дочке на праздник.
— Дед, что встал? Проходи! — буркнул дежурный, запирая дверь на перрон.

Виталий поплёлся к зданию вокзала. Ноги ватные, в голове — сплошная каша. Как это могло случиться? За сорок лет работы ни разу не терял ничего служебного!

А тут — собственная сумка. С самым дорогим.

В справочном бюро сидела молоденькая девочка, жевала жвачку и красила ногти.

— Милочка, — начал Виталий, — у меня сумка пропала.

— К дежурному, — не поднимая глаз, буркнула она. — Я билеты продаю.

— А где дежурный?

— На обходе.

— А когда вернётся?

— Не знаю.

Виталий постоял, помялся. Девочка демонстративно отвернулась к компьютеру.

В дежурке было пусто. На двери болталась записка: «Ушёл. Вернусь». Без указания времени.

«Вот тебе и современный сервис», — горько подумал Виталий.

Раньше, в его времена, дежурный не имел права оставить пост. А теперь.

Обошёл весь вокзал. Заглянул в каждый угол, каждую щель. Проверил мусорные баки — вдруг выкинул кто в панике, обнаружив, что взял чужое.
Ничего.
Спрашивал у уборщиц, у киосочников, у бомжей, дремавших на скамейках в зале ожидания.

— Дядя, да кому твоя драная сумка нужна? — хмыкнул один. — Может, сам забыл где?

«Забыл. Склероз, что ли?» — мелькнула страшная мысль.

Но нет! Точно помнил — ставил на скамейку. Справа от себя. Видел же!

К вечеру силы кончились. Виталий вышел из здания на привокзальную площадь. Присел на ступеньки, опустил голову в ладони.

Что теперь? Как Алёнке объяснить? Что скажет?

«Папа, ты где? Мы тебя ждём!» — представил он дочкин голос в трубке.

А он что ответит? «Извини, доченька, папа твой старый маразматик. Сумку потерял»?

Достал телефон. Батарея почти села — одно деление. Набрал Алёнкин номер.

— Пап! — радостный голос дочери. — Ты приехал? Мы уже стол накрываем!

— Алёночка, — голос осип. — У меня тут проблемы.

— Что случилось? Поезд опоздал?

Виталий закрыл глаза. Как сказать? Как признаться, что он, взрослый мужчина, проворонил сумку как несмышлёныш?

— Я немного задержусь.

— На сколько? Гости уже собираются!

— Не знаю пока.

— Пап, что-то не то с тобой! Говори нормально!

— Всё нормально, доченька. Я перезвоню.

Отключился, не дослушав её протестов. Телефон противно запищал и погас.

«Вот и всё», — подумал Виталий.

Сидел на ступеньках, смотрел на суету вокруг. Люди спешили, ехали по своим делам. У каждого — своя жизнь, свои радости. А он - одинокий старик без документов и денег.
В кармане оставалась мелочь — рублей сто. На хлеб хватит. На ночлег в гостинице — нет.

Придётся ночевать на вокзале. Как бомжу.

«Хорош железнодорожник», — усмехнулся горько сам себе.

Встал, поплёлся обратно в здание. В туалете умылся холодной водой, посмотрел на себя в зеркало. Небритый, помятый, глаза красные.

«Точно бомж».

В зале ожидания нашёл свободную скамейку в углу. Присел, прикинул — можно ли лечь. Охранник сразу насторожился, пошёл в его сторону.

— Дед, тут не ночлежка!

— Поезд утром жду, — соврал Виталий.

— Билет есть?

— Есть.

Охранник недоверчиво покосился, но отошёл.

Виталий сидел в полудрёме, слушал объявления. «Поезд номер... прибывает на первый путь». «Уважаемые пассажиры, соблюдайте осторожность!»

Знакомые звуки. Родные. Всю жизнь их слышал.

А теперь — чужой среди них.

К полуночи народу стало меньше. Охранник ушёл курить. Виталий осторожно прилёг на скамейку, подложив под голову руку.
Жёстко. Холодно. Но усталость взяла своё.

Сквозь сон слышал шаги, голоса, скрип тормозов составов. Железнодорожная колыбельная — знакомая с детства.

Проснулся от того, что кто-то трогал его за плечо.

— Дедуль, вставай! — голос молодой, но строгий. — Тут спать нельзя!

Открыл глаза — новый охранник. Молодой, накачанный.

— Я поезд жду.

— Какой поезд в пять утра? Давай, поднимайся!

Пришлось встать. Спина ныла, в затёкших ногах кололо.

Виталий вышел на улицу. Рассвет только занимался, воздух свежий, прохладный.

«Что дальше?» — подумал он.

И тут увидел собаку.

Дворняжка средних размеров, рыжая с белыми пятнами, сидела у помойки метрах в двадцати от вокзала. В зубах у неё что-то болталось.

Виталий присмотрелся, и сердце ухнуло вниз.

Сумка. Коричневая сумка!

— Эй! — закричал он. — Эй, собака!

Дворняжка вздрогнула, посмотрела на него настороженно. И побежала прочь!

— Стой! — Виталий бросился следом. — Стой, говорю!

Но где ему, пенсионеру, угнаться за молодой собакой! Она юркнула между гаражами и исчезла.

Виталий стоял, тяжело дыша. Точно видел — его сумка! Старая, потёртая, с характерной лямкой!

Значит, не украли. Собака утащила!

«Но зачем? И главное — где она теперь?»

Виталий стоял между гаражами, вертел головой во все стороны. Собака как в землю провалилась! Только что была — и нет.

— Где ты, рыжая? — прошептал он.

Сердце колотилось так, что в висках стучало. Надежда — такая хрупкая, неожиданная — мелькнула и тут же грозила исчезнуть.

Пошёл медленно по узкому проходу между железными коробками гаражей. Прислушивался. Тишина.

Только где-то далеко гудел пригородный поезд.

— Дворняжка! — позвал громче. — Иди сюда!

Виталий дошёл до конца гаражного кооператива. Дальше начинался пустырь, заросший бурьяном. Осенний ветер гнул жёлтые травы, шуршал оборванными пакетами.

«Куда теперь? В какую сторону?»

Постоял, подумал. Собаки — животные умные. Не просто так тащат вещи. Значит, где-то у неё логово. Укромное место.

Обошёл пустырь по периметру. За зарослями обнаружил развалины — то ли старый склад, то ли недостроенное здание. Стены кирпичные, местами обрушенные. Крыши нет.

«Вот оно!»

Осторожно протиснулся через дыру в стене. Внутри полумрак, пахло сыростью.

И тут услышал — скрежет когтей по бетону.

Замер. Прислушался.

Звук шёл из дальнего угла, где громоздились какие-то железяки.

— Собачка, — позвал тихо.

Скрежет прекратился. Повисла напряжённая тишина.

Виталий медленно пошёл на звук. Ноги подкашивались от волнения. «Только бы не спугнуть! Только бы не убежала опять!»

За грудой металлолома была ниша. И там...

Господи помилуй!

Целый склад мусора! Тряпки, коробки, какие-то железки. Детские игрушки. Пластиковые бутылки. И среди этого богатства - его сумка.

Лежит себе преспокойно на куске брезента. Целая, невредимая!

А рядом сидит дворняжка и смотрит на него умными карими глазами. Но не убегает.

— Вот ты где, — выдохнул Виталий. — Вот ты где, хитрая.

Присел на корточки метрах в трёх от собаки. Не хотелось её пугать.

— Это ты мою сумку утащила? — спросил, как с человеком разговаривая. — Зачем тебе она?

Собака наклонила голову, внимательно слушала. Хвостом не виляла, но и не рычала.

Виталий медленно подошел к сумке. Руки дрожали. Взял её, проверил застёжки.

Всё на месте! Документы, лекарства, деньги. И коробочка с брошкой!

— Спасибо тебе, — прошептал он собаке. — Спасибо, родная.

Слезы потекли сами собой.

Дворняжка подошла ближе. Осторожно, но уже без страха. Села рядом с Виталием.

— Ты что, совсем одна тут живёшь? — спросил он, поглаживая мягкие уши. — Хозяев нет?

Собака тихонько скулила. Не жалобно — рассказывала что-то на своём языке.

Виталий огляделся на её «склад». Столько всего натаскано! Значит, давно тут обитает. И всё что находит — домой тащит. Видно, привычка такая.

— А ешь-то ты что? — участливо спросил он.

Как в ответ, у собаки в животе громко заурчало.

Виталий рассмеялся сквозь слёзы:

— Ясно.

Достал из сумки кошелёк. Деньги целы! Можно купить еды. И себе, и ей.

— Пошли, что ли, в магазин? — предложил он. — Тебя покормлю. За спасение сумки.

Собака как будто поняла слово «покормлю». Вскочила, завиляла хвостом.

— Только как тебя звать-то? — задумался Виталий. — Имя у всех должно быть.

Посмотрел на неё внимательно. Рыжая, с белой грудкой и белыми лапками. Умные глаза, добрая морда.

— Стеша, — сказал вдруг. — Будешь Стеша. Хорошее имя для хорошей собаки.

Стеша радостно гавкнула. Один раз, коротко. Будто согласилась.

Виталий встал, отряхнул брюки. Сумку крепко прижал к себе.

— Пошли, Стеша. Тебя накормить надо. А мне — к дочке ехать.

Но у выхода из развалин остановился. Обернулся.

А что она тут будет делать? Опять одна, в холоде и голоде?

Сердце сжалось.

Никто её не ждёт. Никто не любит. Как и его, в сущности. Алёнка, конечно, любит, но она далеко. Своя жизнь у неё.

— Стеша, — позвал он негромко. — А ты пойдешь ко мне? насовсем?

Собака посмотрела в его глаза. Долго, внимательно.

А потом подошла и потёрлась о его ноги.

Ответ был ясен.

— Ладно, — решительно сказал Виталий. — Поехали к Алёнке. Вместе. Посмотрим, что она скажет на это.

Стеша радостно завиляла хвостом. Будто понимала — жизнь её круто меняется.

И жизнь Виталия тоже.

В магазине возле вокзала Виталий купил собачьих консервов, сосисок и хлеба. Стеша терпеливо ждала у входа, не отходя ни на шаг.

— Умница какая, — умилялась продавщица. — Дрессированная?

— Да нет, — улыбнулся Виталий. — Просто умная.

Покормил собаку прямо на привокзальной площади. Стеша ела жадно, но аккуратно, всё время поглядывая на своего спасителя благодарными глазами.

— Теперь билеты, — сказал он, почесав её за ухом. — И домой. То есть к дочке.

В кассе объяснили — собаку можно перевозить только в переноске или наморднике с поводком.

— Переноска дорогая, — вздохнул Виталий.

— Дедуль, да она ж добрая! — заступилась молодая кассирша. — Видно же! Возьми поводок, а намордник... может, проводник не заметит?

Билет на ближайший поезд оказался дороже — экспрессов не было, только фирменный. Но деньги, слава богу, нашлись.

Стеша вела себя в вагоне идеально. Лежала у ног Виталия, не лаяла, не скулила. Проводница только покачала головой:

— Хорошая собачка. Где намордник?

— Забыл дома, — соврал Виталий. — Она не кусается.

— Вижу. Только смотри, чтобы пассажиры не жаловались.

Никто не жаловался. Наоборот — все умилялись. Особенно одна бабушка, которая всю дорогу угощала Стешу печеньем.

— Такие глаза умные! — восхищалась она. — Прямо человеческие!

Виталий звонил Алёнке с дороги. Объяснил про задержку, ничего не сказав про сумку и собаку. Пусть будет сюрприз.

— Главное, что ты едешь, пап! — радовалась дочка. — Мы тебя так ждали!

У неё в голосе была такая искренняя радость, что Виталий прослезился.

«Ждёт. Значит, нужен всё-таки».

На станции их встречала Алёна с мужем и маленьким сынишкой. Виталий сначала не узнал дочь — такая красивая, взрослая. А внук - вылитый он сам в детстве!

— Пап! — кинулась она обниматься. И вдруг увидела собаку. — А это кто?

— Знакомься, — серьёзно сказал Виталий. — Это Стеша. Моя спасительница.

И рассказал всю историю. Как потерял сумку, как отчаялся, как нашёл благодаря собаке.

Внук присел рядом со Стешей, осторожно погладил.

— Дедушка, а она будет со мной играть?

— Будет, — улыбнулся Виталий. — Если мама с папой разрешат.

Алёна переглянулась с мужем. В глазах — понимание.

— Конечно, разрешим. Правда, Стеш? Ты будешь хорошей собакой?

Стеша радостно гавкнула и лизнула девочке руку.

За праздничным столом Виталий вручил дочери брошку. Алёна расплакалась:

— Пап... Как бабушкина! Я такую в детстве обожала!

— Помнишь? — растрогался он.

— Конечно помню! Ты мне её всегда на праздники давал поносить.

Вечером, когда гости разошлись, они сидели втроём — Виталий, Алёна и Стеша у их ног.

— Знаешь, пап, — тихо сказала дочка. — Мне кажется, эта собака появилась в твоей жизни неспроста.

— Как это?

— Ты же один живёшь. А теперь есть кто-то, кто тебя ждёт дома. Кому ты нужен каждый день.

Виталий посмотрел на Стешу. Та подняла морду, встретилась с ним взглядом.

— Да, — согласился он. — Теперь я не один.

И впервые за долгое время почувствовал себя по-настоящему счастливым.
https://dzen.ru/a/aJLeXTXYOSnJPvNG