Это цитата сообщения Laskin Оригинальное сообщение

Скажи, откуда ты взялась?

Далее следует очень длинный текст, который навеет тоску на любого, кого не прёт от сериалов и мыльных опер. Ласкину просто нужно было куда-то выплеснуть всё это, ну и Лиру оказалось наиболее подходящим местом. Будьте снисходительны, а если рвотный рефлекс вас настигнет на второй минуте чтения - то это нормально, я сам бы такой опус ниасилил.



Когда мне «повезло» увидеть тебя в первый раз, тебе было 9 лет. Вы с Сашей Корсунской безжалостно расстреляли меня глазами, маленькие, красивые, умненькие девочки, любимицы вашей классной дамы, которая случилась быть моей (бывшей) одноклассницей, а по совместительству – одной из тех, на ком я вымещал свой юношеский спермотоксикоз. Вряд-ли она поделилась с вами сей интимной инфой, но вы, наверное, могли догадаться по тому, как ваша любимая ЕВХ созерцала меня, сидящего в хвосте автобуса, уносящего ваш, ставший впоследствии почти легендарным, класс в сторону города-Героя, героичнее которого не было и не будет. Кажется, вы ехали в цирк, а я просто ловил халявный ride до столицы – денег тогда хронически нехватало, хотя студенческая нищета уже была давно позади.

Потом была пауза лет в пять, пока мне не понадобилось оформить липовый больничный. За 8 лет на нефтепромысле в заполярье я ни разу не болел, а тут просто нужно было сачкануть. В поисках людей, имеющих связи с эскулапами (у меня, как назло, в знакомых были одни училки), я обратился к ЕВХ, на что она ответствовала, что, типа, ноу проблемас, амигос, мама КК (КК - это ты) всё устроит. Мы шли к вам домой втроем, Ленка (она же ЕВХ, ваша классная), ты – в желтом пуховике, повзрослевшая и невротизированая (join the club, babe!) и я – усердно делающий вид, что твоё присутствие меня совершенно не волнует. При входе в свой подъезд ты споткнулась. Ты очень нервничала, я тоже, но у меня лучше получалось это скрывать. ЕВХ смотрела на нас и чуть не ржала: к тому моменту она уже была посвящена в мои страдания. Она не ревновала – ты всегда была её любимицей, даже в классе, который стал для неё смыслом жизни, the cream of the cream. Забегая вперед: если у нас когда-нибудь, что-нибудь склеится (ненаучная фантастика во втором зале, налево, полки 43-56), то не в последнюю очередь это будет заслугой этой ... пока не старой, сводницы. Меня никогда не отпускало ощущение, что недополучив меня, она радовалась любым энергетическим разрядам между мной и тобой. Она, дрянь, показывала мне твои пляжные фото из Эмиратов, где вы зажигали с мамой, но, сорри – я нарушаю хронологию, это было позже.

После деловой части мы пили на кухне коньяк с Ленкой (ЕВХ) и твоей очаровательной мамой, чьи загорелые коленки не сводили с меня прицела. Извини, если подобная оценка лучшей подруги (мне иногда так кажется), тебя задевает, но я отчетливо осчусчал интерес к своей особе со стороны твоей, тогда уже разведеной, маман. А что такого: наша возрастная с ней совместимость была явно лучше, а твой любимый (ни капли иронии) папа уже дано жил с другой семьей. Помню, что температура в кухоньке поднялась до каких-то немыслимых градусов, что я старался быть остроумным и раскованым (первое получалось лучше, чем второе), коньяк быстро убывал, а остроумие, закономерно, росло.. А ты была в соседней комнате. Может, поэтому мне было так жарко? Помнишь, как я острил по поводу твоего аквариума, что «рыбы пока живы»? Катя, мы же оба Близнецы, я всё прекрасно понимаю.

Далее снова многолетняя дыра, через Ленку до меня изредка доносились новости из другого (твоего) мира: закончила школу... заходили всем классом... академия Глазунова... жених – сын министра... еще жених... заходили всем классом... красавица... сейчас в Италии... Я тем временем менял работу, делал карьеру, менял нервы и здоровье на конвертируемую и не очень валюту, женился, размножался, спивался, лечился, накручивал вокруг глобуса немыслимое количество километров, Пекин-Лондон-Владивосток-Франкфурт-Рио-Люксембург-Сахалин-Брюссель-Петропавловск-Женева.... далее – без остановок. Я тебя никогда не забывал, но ты не могла быть даже мечтой – настолько ты была из иного мира, настолько всё это было нереально, и самое главное – между нами был календарь, толщиной в БСЭ. Безнадега точка ру.

Я не помню, что меня толкнуло начать поиски тебя в марте прошлого года. Я бы мог элементарно на тебя выйти, позаимствовав твой телефон у Ленки. Но я не хотел. Не хотел свидетелей своего заебона. Если хочешь, в этом была доля фатализма: не найду – значит, точно, не судьба. Поэтому я просто уставил свой номер телефона у охранника в вашей академии, с просьбой передать тебе. Через день ты позвонила. Тогда это стало маленькой катастрофой. Я не знал, что мне дальше делать (собственно, я до сих пор не знаю). Я сидел, улыбался, как блаженный, глядя на твой номер, коряво нацарапаный на первом, что подвернулось под руку. Знаешь, как я тебя записал в своем сотовом? Found. Найденая. Еще не обретенная, но уже найденая.

А потом были приступы рефлексии, комплекс вины, всё, что угодно, но я так и не решился на встречу с тобой, хотя ты была на расстоянии вытянутой ноги: мой офис на в начале Мясницкой, твоя академия – на пол-пути, у бульвара. Мы списались по почте, я помню твои фото... Guess what? Я не только стер все твои сообщения, я еще и удалил твой адрес. Я боялся, что пустив тебя в свою жизнь, я окончательно съеду крышей. Так прошел год.

Я не помню, что именно я писал тебе из Иркутска (маловата память сотовых телефонов, приходится регулярно тереть). Конечно же, я был под мощным наркозом, иначе я бы не отпустил вожжи, не отключил бы сигнализацию, не отправил бы охранников в отпуск, не снял бы бронежилет. Только оказавшись в Москве, я каким-то образом, вдруг, обнаружил, что мы с тобой регулярно обмениваемся СМСами и ты регулярно просишь о встрече. В конце-концов у меня закончились отмазки. Хотя, скорее всего, я просто устал держать себя под контролем. Меня хватило на год.

Что я могу сказать... Мощный сбой иммунной системы. Я пришел на пол-часа раньше, я стоял среди всей этой муравьиной толпы на Курском, пытаясь умерить тахикардию. Неординарный вариант – мы решили совместно прокатиться до города нашего детства. Я купил билеты. Теперь я знаю, что ты – Екатерина Алексеевна. Два с половиной часа до точки приземления. Меня трясло и крутило, все силы уходили на то, чтобы калечно изображать спокойствие. Я шел не на ту платформу, я ничего не видел, я ничего не соображал. Я был испуган собственной реакцией на тебя, мне было реально страшно. Я почти жалел, что не спрятал голову в песок. ТАКИМ я себя не помнил, более того – не знал. Я нес какой-то бред, я показывал фото на компьютере, я пытался рассуждать на темы... блядь, это было бы пыткой, если бы рядом не было тебя. Катя, это просто, fucking катастрофа. Представляешь, я пытаюсь реставрировать твоё лицо – и не могу. Я не помню, как ты была одета. Я с трудом вспоминаю, о чем мы говорили. Я помню только твои глаза. И еще – твою роскошную гриву, когда ты повернулась перед тем, как мы покинули поезд. Всё. Пиздец. Занавес.

Я тебя встретил 11 лет назад. Последний раз я тебя видел 6 лет назад. Я никогда не мог сформулировать для самого себя, что, собственно, я испытываю, потому, что такого у меня не было. Мне 37 лет, я не новичок в делах любовных, но ... блядь, хуёво быть нефтяником, если бы я выбрал карьеру филолога, то лучше смог бы описать происходящее. Я встретил тебя, когда между нами не могло быти ни-че-го, я понял, что меня зацепило, но скажи мне кто тогда... Бред какой-то.

После нашей встречи мне впервые за много лет не хотелось вечером уебать пузырь коньяка, и это со скидкой на тяжелую неделю. Мне не хотелось разбавлять никакой синтетикой этот горячий клубок в груди. Весь следующий день я был весел и энергичен, я улыбался, хохмил и забавлял детей. Я, вдруг, вспомнил, что можно просто жить – и получать удовольствие. Мне было похуй, что впереди, меня пёрло и колбасило, я порхал в пол-метре над землей и будущее рисовалось исключительно радужно.

Катя, я не знаю, как это описать. Для старческого маразма – слишком рано. Для юношеской влюбленности – поздновато. В этом нет ни милиграмма педофилии, я никогда не фантазировал по поводу нашего, возможного или не очень, коитуса. Я не раздевал тебя глазами, я не пытался представить, что может заводить тебя в постели. Я, собственно, до сих пор так и не могу классифицировать это жжение в груди. В 17 лет это было бы понятно. В 55, наверное, тоже. Будь я образцом супружеской верности – это было бы объяснимо. Но ведь у меня была супер-бурная (сумбурная?) молодость, я не отказывал себе в романах и постельных утехах НИКОГДА. Я поздновато начал, зато наебся досыта в период с 20 до 25. У меня нет спермотоксикоза, я в любой момент могу решить генитальные проблемы множеством вариантов. Я влюблялся и «разлюблялся», у меня всегда были женщины в пределах досягаемости, разных возрастов, фактур, IQ, etc. Но ТАКОГО у меня не было. Я почти не спал ночь после нашей встречи. Последний раз такой со мной было лет в 20. Я не буду описывать все симптомы, диагноз неутешителен и несомненен, равно как и смешен.

Мне хотелось бы верить, что ты – моё чудесное лекарство, хотя в подкорке прекрасно понимаю, что это не панацея, а наркотик. Мощный, новый, фантастически-изощренный, сладкий, гибельный. Героин отдыхает. Где-то на задворках попискивает сигнализация, что типа – «линяй, брателло, радиация!» Но, как говорили в моем далеком детстве – «поздняк метаться». Многое, конечно, зависит от тебя, от твоей мудрости и, возможно, charity. Есть надежда, что моя имунная система, таки, воспрянет, как это бывало ранее, и отторгнет тебя, как чрезвычайно разрушительный фактор. Но сейчас, как любой наркоман, я хочу только одного: быть с тобой рядом. Не 24 часа в сутки, но чаще, чем порог выживания. Глаза и волосы. Магия тебя. Блядь, угораздило же меня вляпаться.

11 лет. Это не любовь с первого взгляда. Это не роман «а ля Шекспир». А что, если это – судьба? А что, если правда, та девочка, которая стреляла глазами в далеком 96-м и есть моя жизнь? А что, если она и есть тот кислород, которого мне так нехватает?

Я представляю, как жалко и примитивно это выглядит со стороны, какие простенькие выводы напрашиваются. Не собираюсь никого переубеждать, я не для этого всё это излагал. Возможно, я удалю этот пост завтра или чуть попоздя. А может – оставлю. Маловероятно, что я смогу спокойно реагировать, если, вдруг, кто-то начнет острить или умничать по этому поводу. Но удивлен не буду. Чего, собственно, написал? А просто не с кем поделиться в реале, не поймут. Если уж я сам не понимаю. Куда податься? Конечно, в Лиру. Комментить не обязательно, я просто spilled my guts, сам процесс подразумевает катарсис.