Эта тенденция была неизбежна. Она некрасивая, но естественная. Она преобладает на отечественных культурных полях. Сохраняя ореол мессианства, пористое и липкое лицо оголтелого дауна-детины, она позволяет предвкушать небывалую вспышку культуры, характер которой не подразумевался, но он на деле очевиден. Речь о национализации искусства – ее негативных и позитивных сторонах.

Тезисы для затравки:

1) Национализм в искусстве есть мракобесный убогий смрад, рождающий деревенских чудовищ;

2) Без национализма в украинской современной культуре невозможна обезумевшая чудесная революция разного актуального искусства.

Что понимать под национализацией культуры? Краткое содержание предыдущих серий: после распада СССР Украина предстала перед необходимостью вычленить специфически отличающуюся идентичность.

Основа этой идентичности – культурная индивидуальность, которая строится не столько на принципиальном отличии от мира, сколько на принципиальном отличии от России.

Симптоматика этого поиска – попытки дерусифицирующей коррекции языка (замена слов «кафедра» на «катедра», «Хемингуэй» на «Гемінгуей», «вертоліт» на «гвинтокрил» и т.д.); коррекция понятий (нам нужна не просто книга, изданная в Украине, но собственно, украинская книга: по духу, языку и содержанию); поднятие искусством вопросов «Что такое Украина? Кто такие украинцы?» (тема украинского павильона на 52-й Венецианской Бьеннале в 2007-м году); пропаганда моды на украинское (интеграция всего «культурно-украинского» в глянцево-гламурные пространства: тренд среди русскоязычных журналов вроде «Афиши», «Корреспондента» и «TimeOut» писать об украинских писателях и художниках).

Фактически, после распада Советского Союза географическая территория Украины была вынуждена в кратчайшие сроки родить новое синтетическое государство, возвести четкую систему раздела на «своих» и «чужих», выкристаллизовать свое, избежав возможности сравнивания с ближайшим, а также исторически, политически и культурно доминирующим северным соседом.

Я называю это странообразование синтетическим лишь потому, что речь идет о строительстве страны с невозможной скоростью. Если такие страны как Франция или Италия формировали свою идентичность и культурное лицо столетиями, то для участия в сегодняшней геокультурной и геополитической игре от Украины потребовалось максимально быстро, за какое-то жалкое десятилетие, сделать то, на что у других ушли века. Едва ли в результате этой поспешной беготни за собственной страной мог родиться живой организм – лишь жидкий пластик, симулирующий характерную культуру и подлинную идентичность. Это, полагаю, решение на пару лет.

В силу того, что Украине потребовалась не просто идентичность, но идентичность, которую можно рассмотреть за пылью руин СССР, идентичность особую, не русскую и не близкою русской, среднегражданин-представитель этой идентичности стал маргиналом-националистом, кровь которого является замесом из потрохов карпатского партизана, австро-венгерской брусчатки и евро-атлантических чаяний. Пускай этот человек не является олицетворением всей страны, но именно он стал желаемым образом украинского. Он явился максимально непохожим на Россию человекоэлементом.

Национализация искусства и поиск этим искусством подлинно украинского породил временное естественное чудовище – культуру о картошке и пчелках, которая живет в вишневом садике у хаты, мечтает о трипольской мотыге и романтизирует все шевченковские радости. Такая культура действительно помогла Украине выделить свое нерусское лицо, вступить в поединок с европейской предвзятостью и стереотипами в отношении себя, да и по сути работать на стратегическую цель необходимого вычленения свежей идентичности.

Это, конечно, была пиррова победа. С одной стороны, Украина отвоевала кусок места под солнцем Европы. С другой стороны, она временно лишила себя возможности порождать актуальную, современную культуру и искусство, которые не приемлют национализма, ведь по сути своей являются космополитичными и интернациональными.

Наиболее характерно ущербность этого поиска идентичности отражает происходящее в современной украинской литературе, где нельзя быть издающимся и любимым писателем, творя, пусть и хорошие, но не украинские книги – книги, написанные не на украинском языке и не украинские по духу и содержанию. Таким образом, возникает ситуация, когда культура страны питается не всеми ее человекоэлементами, но ограниченным числом конкретных благонадежных людей.

Строителей новой идентичности для Украины можно понять. Ограничивая доступ к культуре тем, кто не соответствует требованиям соответствия украинству, эти строители, собственно, генерируют желаемый «суто український» облик нашего искусства. Я же воспринимаю происходящее как нечто благостное, несмотря на извращенность и уродливость этого происходящего.

Мой тезис следующий: агрессивная и синтетическая национализация искусства ведет к священному культурному взрыву – революции, если хотите. И эта революция, несмотря на чаянья наших т.н. патриотов и националистов, играет на руку тем, кого эти патриоты и националисты полагают своими заклятыми врагами.

Каковы аргументы? Выстраивая сугубо украинское культурное пространство, арт-националисты забывают о том, что Украина мультикультурна, Украина – разная. Помимо Запада, есть Восток. Помимо Севера, Юг. Признавая украинским лишь Запад, арт-националисты провоцируют напряжение во всех остальных регионах. Этому напряжению сопутствует молчаливое присутствие, когда в неподходящих русскоязычных украинцах, космополитах или тех же молодых крымских татарах вспыхивает ощущение невысказанности, ненужности, творческой апендицитности. Их никто не слушает в стране, где нужно быть субъективно украинским, чтобы быть украинцем. Они – это блуждающие гои, на фоне приемлемых державобилдеров вроде какого-нибудь Андруховича или Покальчука.

Ситуация похожа на жизнь рогатки – мгновение натягивания резинки пред выстрелом. Все те, кому сказали «обождите, пока мы строим нашу украинскую нацию», складируют внутреннюю энергию эстетического созидания, и в один прекрасный день, когда необходимость агрессивного поиска свежей «пысанко-шароварной» идентичности спадет, этой энергии суждено воспламениться, вырваться наружу и заполнить пустующие культурные зоны. Культура не может быть представлена 25% художников. Ее плоть, генезис всего организма, должен питаться атомами из всех родных территорий. Украинский литературный пантеон может быть ограничен присутствием национально подходящих писателей лишь временно. Дальше случается вспышка.

Современная немецкая культура более не может быть полноценной без турков. Франция немыслима без чернокожих семян из бывших колоний. Так и Украина с ее культурой не может быть чисто украинской. Она не может быть идеологически выверенной, продуманно сконструированной и построенной с конкретным умыслом. Она может быть лишь такой, какой она есть – не такой, как в документах, не такой, как в националистических фантазиях, не такой, как в политических помещениях, но такой, какой она есть на базарах и улицах, среди живых, не придуманных людей, в квартирах и на кухнях.

Грядущая естественная революция произойдет тогда, когда будет построен необходимый отличающийся идентификационный базис страны. После этого культура удовлетворится фактом построености нации и страны и начнет впитывать в себя все свое эстетическое содержание, а не содержание, генерируемое лишь группкой людей.

На пути к прогрессу, Украина неизбежно ощутит узость националистической политики и начнет произносить, собственно, саму себя в объективном обличии. Революционен этот процесс уже хотя бы потому, что впрыскивание всего культурообразующего материала произойдет не мягко и спокойно, но внезапно и невероятно шумно.

В этом, к слову, не будет ничего, что можно назвать шагом назад. Пророссийские позиции продолжат ослабевать в этом государстве и никогда более не станут доминирующими. Русскоязычные писатели и художники Украины успеют осознать то, что в России они тоже никому не нужны. Но если здесь, в Украине, они не нужны пока, то в России они не нужны навсегда.

Революция произойдет тогда, когда эти писатели и художники поймут, что они не есть сателлитами другого государства, не есть национальным меньшинством, но являются такими же украинцами, как и все остальные. Это осознание будет означать понимание, что их молчаливое присутствие в стране есть извращение, которое следует искоренить, сменить на присутствие заслуженное и естественное – уже хотя бы по факту физического их наличия в конкретном государстве и документальной принадлежности к его народу.

Доминирующая все эти годы тенденция национализации современной украинской культуры и спровоцированная этой тенденцией глянцевая мода на украинское, начинают растворяться, словно сизый туман, в истории и уступать место нормальному и соответствующему современности культурному существованию – бытию, в котором нет места нации, но есть место живой эстетике, вне национальных границ. Это означает, что мы имеем все шансы осознать норматив: поддерживать нужно не украинские книги и украинских художников, а хорошие книги и хороших художников. В конце концов, только это имеет значение пред глазами времени.

Тезис в качестве вывода: Чтобы поддержать актуальное искусство в Украине необходимо лелеять и поддерживать фанатичный культурный национализм, дабы его последствия стали столь отвратительными, приторными и тошнотворными, что привели бы к падению идеологии его [национализма] адептов, утрате ими поддержки со стороны населения.

Чем больше мы поддержим «садок вишневий коло хати», тем скорее украинская современная культура перестанет быть деревенским грязнулей с трипольскими пчелами в заднице и превратится в живое и сияющее техно-существо, у которого нет нации, но есть теплая прекрасная пизда, затягивающая в ароматный розовый морок своей половой говядины тысячи тех, кого мы называем народом. Волнующее современное искусство в Украине и его революция начнутся именно с тошноты от национального. Вот почему на национальном отныне нужно спекулировать пуще.
Анатолий УЛЬЯНОВ

http://www.proza.com.ua