Кто она?
Когда я мечтая сидела у окна и прдеставляла себе того самого, кто полюбит меня и уведёт за собой я никогда не думала что стану ею. Той кого забывают после того как всё закончилось. Той у кого нет ни лица не имени. Которая надоедает быстро и легко...
Есть ли у неё душа? способна ли она чувствовать боль? Наверноэ нет. Она ведь просто кукла у нее нет ни взгляда ни голоса. Она только промежуточная стадия к той другоы прекрасной и чистой. И недоступной. Просто когда не хочется больше терпеть ожидая ту другую.
Она и я - одно лицо? У меня тоже нет ни лица не имени.
Я не нравлюсь себе и не люблю себя. Такой

Pервый раз я сделал тебе больно случайно. Я хотел не боли, а удовольствия, но оно всегда идет рядом с болью. За все надо платить. Тогда я еще не знал, но позже разобрался в этих жестоких правилах и совершенствовал технику. Та девушка не была какой-то особенной. Просто мне вдруг стало интересно каково это трахнуть ее на столе в этом чертовом баре. Дал тридцать баксов бармену, чтобы он ушел в служебку на полчаса, оставив нас одних в пустом темном помещении, среди бутылок виски и кранов с капающим в подставленные бокалы горьким пивом. Мне было важно схватить ее за здоровые сиськи, стянув трусы, войти в нее и трахать, трахать и кончить. А потом потерять к ней всякий интерес. Когда кончил, ее не стало. Мне было на все плевать. Если бы с неба упал здоровенный кусок железа и размозжил ей голову, я бы лишь отряхнулся и, закурив (опять я начал курить!), вышел из этого бара. Так все и было. Я трахнул сучку и забыл, как ее зовут. И никогда бы не вспомнил о ней, если бы не ты. Наша ссора ничего не значила! Я бы вернулся, и все было бы нормально. Но тебе зачем-то вздумалось искать меня, и ты заглянула в этот бар. Я стал рассказывать этой сисястой дуре анекдот. Да так громко, что ты услышала мой голос, услышала ее смех. Ты не вошла внутрь, не ушла прочь. Ты стояла у окна и смотрела. Смотрела, как я входил в нее, как она закрывала глаза, хватая меня за задницу длинными пальцами с наманикюренными ногтями. Ты хотела вырвать их кусачками и засунуть глубоко, прямо в нее, чтобы она, задыхаясь от боли и слез, стала умолять прекратить все это. Но ты бы не перестала, желая, чтобы она испытала все, что чувствовала ты, пока стояла у этого окна.