Литература в Интернете. Можно ли сказать, что это нечто отдельное, обособленное от общего литературного процесса в нашей стране? Вот что говорит в своей статье Сергей Арутюнов: «Теоретики движения полувсерьез полагают, что конкурируют с профессионалами (в их терминологии — “бумажными” поэтами, что звучит здесь чуть ли не как “бумажные тигры”), что сетевая аудитория больше, а в чем-то и подлиннее, отзывчивее и искреннее, чем изрядно прореженная традиционная». Отношение к сетевой литературе в среде так называемых «бумажных» авторов (см. выше) зачастую однозначное – в сети не может быть ничего, заслуживающего особого внимания. Однако, и время, и, в общем-то, сама жизнь показывает, что это не соответствует действительности. Скорее всего, предвзятое мнение сложилось в связи с тем, что на поэтических сайтах нет фильтрации, как таковой. Публиковать свои стихи может любой автор, независимо от уровня его творчества, - от самого последнего графомана, до автора, чье творчество стоит наряду, а может быть и выше того, что печатают в нынешних литературных журналах. О том, что открывая современный толстый журнал, начинаешь зевать уже на пятой минуте чтения, мне известно не понаслышке. Сама пробовала. Возникало ощущение, что я сижу на научной конференции, где за трибуной стоит оратор, нудным монотонным голосом читающий свой бесконечный доклад. Камерная обстановка. Скучно... Тот же С. Арутюнов говорит дальше: «Поэзия — пропетая беда. И массовость сетевого движения напрямую связана с бедой дрейфующей страны, это и смытые за борт, и повисшие на снастях, и расшатываемые в кубриках. Каков он, электронный адрес детства, мечты? Куда писать? Кому?». Мне понятна горечь автора статьи. Но так было всегда. Насчет массовости, думаю, что самый лучший критик – это время. Тем более, что уже сейчас из всей общей массы публикующихся в сети можно выделить замечательных авторов. Читатель – он тоже не дурак, всякую муть читать не станет. Естественно, я имею в виду именно грамотных читателей, ценящих настоящую поэзию, независимо от того, «бумажная» ли она, или сетевая. Одним из плюсов публикации стихов в Интернете, по моему мнению, является то, что там нет неприкасаемых. Автору можно высказать свое мнение, подискутировать с ним по поводу его творчества. К примеру, таким автором можно назвать и Алексея Петровича Цветкова, уважаемого мной поэта – эмигранта, живущего в Праге, стихи которого есть в Интернете.
Для своей работы я выбрала стихи, которые близки мне по ощущениям. Они ярко демонстрируют то, что литературный процесс в России – тесно связан с Интернетом, который в наше время играет роль своеобразного самиздата. Думаю, что если бы во времена Лермонтова существовал Интернет, ему бы не пришлось распространять свое стихотворение «На смерть Поэта» в списках. Интернетом, по моему мнению, не погнушался бы и Иосиф Бродский. Однако есть и такое мнение, которое высказала Ольга Чернорицкая, критик, статьи которой я встречала в основном в Интернете: «Если он публикуется в Сети, значит он неизвестен или малоизвестен как литератор в "реальном мире"» Думаю, что это, вообще, смешное утверждение, ибо все авторы, которых я представлю ниже достаточно известны и в «реале» и имеют свои книги.
Стихи поэта Игоря Караулова - сверхурбанистичны. Я не скажу, что данное мнение обусловлено тем, что автор живет в Москве, скорее, это говорит о том, что И. Караулов не обособляется от суеты городской жизни, он живет в вечном движении человеческих масс. Это движение одного человека, не абстрагированного от мира, а впитывающего мир, пропуская его через собственное сознание, - человека, однако одинокого, однако будто «не отсюда». Такое вот противоречие. В стихах Караулова много иностранных слов, и чувствуется именно день сегодняшний, именно «сейчас» а не «потом» или «вчера». В его стихах есть аллюзии к известным фильмам, к нынешним людям, к писателям, к тому, что мы и называем «современностью», но в то же время – есть и «блок», и «лев толстой»:
и менеджера, и визионера
одна из мира выгребет холера
им в форточки влетают по ночам
агенты четырех первоначал
сорочьим лётом, ловким и проворным
о, длинный дом в каштановых свечах!
о, люди в черном!
и раз, и два, и три – все men in black
просмотрены, давно прочитал блок
и в сей момент читается акунин
но не читать бы надобно, а спать
а небосвод так подло полнолунен
что мельхиором светится асфальт
и ночь плывет подобно баклажану-
аэростату – к завтрашнему дню
а завтра день, подобно урожаю
ростовщику заложен на корню
на правый бок, на грудь, на левый бок
плоть вертится, как лев толстой во гробе
в извилинах, как будто огонек
едва хранящий путника в чащобе
сознанье тлеет. мысленный очёс
недоответ, не то недовопрос
недоцитата: бытие мое
жестянка… нет, пустышка… нет, подстилка
непроходимы нервные пути
мозг вытрясти, а слова не найти
ни в лобной доле нет, ни у затылка
агенты в черном роются в белье
отложенном на ласковую стирку <...>
«бессонница»
Отличие свое от других, чувствует каждый поэт. Об этом писано много. Почему-то вспомнилось: «В меня все близкие мои/ бросали бешено каменья». Однако каждый пишет по-своему. В следующем, замечательном, по моему мнению, своеобразном стихотворении, я вижу горькую иронию лирического героя над самим собой:

а я эмигрант квасной
раз и в квас эмигрировал я
натирала меня слюной
шумная облачная семья

скачет передо мной
колотушки бой
тянется за мной
громыханье баночки жестяной
"вот идет эмигрант квасной"
говорят мои кумовья

а я иду подобрать золотистый грош
решетом зачерпнуть зарю
не обижай меня острый нож
острый нож стрелолистный дождь
дай добормочу
дай дай дождик договорю
«квасное»
Из мира шумного и суетливого взгляд лирического героя устремляется вверх. Скорее даже – поверх этой суеты:
вышли зверики из леса
пляшет белка на струне
заяц, бархатный повеса
пробежался по луне

все шелка, все крепдешины
им на задники пошли
и суфлера писк мышиный
долетает от земли

неожиданные встречи
глаз пылающий букварь
наделяют даром речи
дичь косматую и тварь

белоснежные соцветья
украшают майский шест
серый волк тебя заметит
но ни капельки ни съест

и оставив покрывало
у трухлявого ствола
ты возляжешь, с кем попало
и не вспомнишь, с кем легла

а наутро, с петухами
ты увидишь, как во мрак
улетает облаками
бессловесный зодиак
«Майская песенка»
Следующее стихотворение – наоборот, падение вниз, после попытки взлететь на небо. Всегда что-то мешает, всегда что-то держит на земле, и не хочется думать, что это, скорее, сама земля держит, не отпускает, ибо все мы рождены ходить по ней:

так до марса не долетишь
кто-нибудь да собьет, зацепит
первый стриж, полевая мышь
или бабочка, или слепень

войско тысячи мелочей
овладевшее головою
я неприбранный, я ничей
я уже не хочу на волю
«###»
А вот и большой город. Вот и человек, видящий в обычных вещах нечто такое, что неподвластно беглому взгляду. Это если как увидеть, что вещь, на самом деле, не плоская и гладкая, а имеет тысячи выемок, трещинок, пятен, граней, имеет куда больший объем, нежели кажется. И не только – вещь. Вообще – всё:
Двери закрываются, поезд идет в Тибет,
а мы сделаем вид, что поезд идет в депо.
Девушка рядом читает Эдгара По –
лучшее, что писано о тебе.

О твоих дождях, заплетенных в канаты кос,
о небе, набитом в джутовые мешки,
о лазурной пакле, о млечных корнях волос
на которых зреют звездные клубеньки.

И если справа скачет Каракорум,
внезапный, словно трещина по стене,
а слева гудит там-там и пули свистят дум-дум
значит, маршрут обкатан уже вполне.

Пляшет хозяйка радиевой горы
в мутных стеклах танец свой круговой.
«Следующая станция – Тартарары», -
объявляет актер. Наверное, Лановой.

«Метро»


Следующий автор, которого я хочу представить, – киевский поэт Александр Кабанов. Стихи этого автора интересны прежде всего своей потрясающей метафоричностью. Игровой момент в его творчестве представлен весьма широко. Автор жонглирует словами, как разноцветными мячиками в созданном им лирическом пространстве, в котором и дышится легко:

Клубничья мордочка усами шевелит
и воздух нюхает, и плакать не велит.
А я не плакаю, не плачу, не плачу,
великим мальчиком - на велике лечу!

Сверкают спицы в быстроходном колесе -
урок вязания. Допущены не все.
Вот, за спиной, гремит вагонами вокзал,
который я – для расставания - связал.
Там поезда в Тьмутаракань и Медвежать.
Прости, любимая, не надо уезжать.

Сверкают спицы изо всех пернатых сил:
вот - снег пошел, вот - дождь заморосил
и перебрался в школьную тетрадь...

...Мне жалко - жизнь на нитки распускать:
за-годом-год-мне-дорог-каждый-ряд.
Усните, спицы! Маются, не спят.

«Велосипедное»

Александр Кабанов не боится играть словами, которые в его стихотворениях приобретают иное звучание. Разрывание связи между самим словом и тем, что оно обозначает в словарях, способствует созданию неологизмов. Все идет ему на руку, даже грамматические ошибки, которые в ниже приведенном стихотворении – творческий прием:

Я - Саша, я - папа, я - унтер небритый и старый,
спешащий апрелем, звенящий бутылочной тарой.
Я - твой указательный палец. Не бойся, принцесса -
обкусывай ноготь, выманивай волка из леса.
А выманив - жми на курок. Проклиная Бернулли,
в носу ковыряйся, просовывай в дырку от пули…

Я - воздух свободы, который предательски зыбок.
Я - новая жызнь - из классической чящи ошибок.
Горят облака и плывут дирижабли оркестра,
так тихо, как - перед абортом и после ареста.
И тянет апрель за собою шутливые строфы,
как парашутист - потому, что запутались стропы.

Нахлынет созревшей землею и близкой разлукой.
Я - маленький город - пред всепобеждающей скукой.
Ржавеющим утром заройте меня в разговоре.
Я - Саша, я - суша, прощайте, я - синее море,
огромная рыбина из перламутровой стали… -
садитесь в меня и - от счастья вращайте педали!

Под свист кинозала, над фильмом о Зите и Гите,
мою мотыльковую память в затылок пронзите.
Затем напишите иглою на льготном билете:
“Таких вот, пронзительных, больше не будет на свете!”
«Апрельское»
Следующее стихотворение – обращение к Богу. Тоже нередко встречаемая тема. Однако здесь я увидела то, что можно назвать шепот-крик. Тихий, почти неслышный голос, почти наравне с самой тишиной, окружающей произносящего молитву лирического героя, и в то же время – крик, который слышит только душа, и в ней, душе, он звучит на самой высокой пронзительной ноте. А еще, что интересно, Бог здесь не является самой справедливой и непоколебимой сущностью, но даже в этом случае автор говорит: «я тебе верю»:
Незабываемый привкус вранья:
этот напиток вкрутую заварен.
Господи, если не веришь в меня -
я благодарен Тебе, благодарен.

И перекрестишь - перечеркнешь:
лишь не отдай на заклание Зверю.
Даже за то, что Ты, Господи, врешь -
я Тебе верю, я Тебе верю.

Вот, и открылась земная юдоль,
вот, и любовь отреклась от любови...
Господи, кто это рядом с Тобой,-
хмурит свои первобытные брови?

Вольную волю душе обещать,
ей не прикажешь: "На выход. С вещами!"
Господи, как же Ты можешь прощать -
Если мы сами себя не прощаем?

»Молитва»
А вот в стихотворении «Мосты» автор пишет о самом главном, о том, что тревожит
практически всех пишущих:


1
Лишенный глухоты и слепоты,
я шепотом выращивал мосты -
меж двух отчизн, которым я не нужен.
Поэзия - ордынский мой ярлык,
мой колокол, мой вырванный язык;
на чьей земле я буду обнаружен?
В какое поколение меня
швырнет литературная возня?
Да будет разум светел и спокоен.
Я изучаю смысл родимых сфер:
пусть зрение мое - в один Гомер,
пускай мой слух - всего в один Бетховен.

2
Слюною ласточки и чирканьем стрижа
над головой содержится душа
и следует за мною неотступно.
И сон тягуч, колхиден. И на зло
Мне простыня - галерное весло:
тяну к себе, осваиваю тупо.
С чужих хлебов и Родина - преступна;
над нею пешеходные мосты
врастают в землю с птичьей высоты!
Душа моя, тебе не хватит духа:
темным-темно, и музыка - взашей,
но в этом положении вещей
есть ностальгия зрения и слуха!
«Мосты»
Из-за ограничения объема работы я привела здесь только творчество двоих авторов, для того, чтобы показать, что Интернет вовсе не является местом, где складируется только один словесный хлам. В сети есть публикации таких замечательных поэтов, как Сергей Шестаков, Геннадий Каневский, Елена Элтанг, Сергей Комлев, и многих других, не менее, а может даже и более интересных, нежели многое из того, что нынче представлено в толстых литературных журналах, которые, скажем условно, рулят литературным процессом в России. Все эти авторы публикуются и в «реале», имеют большие читательские аудитории.
Сама проблема, как я думаю, состоит в том, что все-таки имеет место быть разграничение между сетью и «реалом», несмотря на взаимопроникновение тех или иных авторов в противоряды. Зачастую бывает так, что автор, пишущий талантливые стихи, не публикуется в Интернете, и когда он появляется в каком либо Интернет-конкурсе, и более того, занимает первое место, прокатывается волна возмущения: «кто такой и откуда вылез». Поэтому очень хочется верить, что Интернет-поэзия не окуклится в своей нише, так же, как и «бумажная» поэзия не абстрагируется от сети. По моему мнению, нужен компромисс, а не противодействие между сетевой литературой и литературой в «реале».