Ох уж это Пати Пьяно…Каждый раз напиваюсь до пьяна. Последняя вечерина не исключение. Судя по всему весело было всем, особенно это касается Наташи-Красоты. Почему красота? Да потому что красота там и не валялась. Она обошла стороной абсолютно каждые чести ее тела. Наташа-Красота была просто на высоте, бисексуальное страшное чучело, в совершенно немыслемой одежде, напоминающей боевой окрас спидозных проституток на самых говеных улицах какого-нибудь Западного города. Хотя, при всей своей бесформенности Наташа была довольно таки интересной личностью и, возможно, хорошим другом. Она всегда была весела и накурена, ее зубы торчали из под узких губ. Что касается растительности на ее голове, то это не поддается описанию, она меняется от формы Аллы Борисовны, до длинны солистки Полиции Нравов. Парни в этот раз постарались чуть болше чем обычно и по этому на вечерине появился настоящий пулемет времен 2й мировой войны, с ножками и сменным диском. Остальное было как всегда, придумывание конкурсов перед или непосредственно во время конкурса. Куча левого алкоголя, распиваемого как в клубе так и за его стенами. Пьяные веселящиеся, среди которых есть сильно выпившие или менее выпевшие. Мне везло крайне редко, я бы сказал, что мне практически не везло с трезвым выездом из Пати Пьяно. Мое обычное положение для финального передвижения на домашнюю койку всегда оказывалось горизонтальным или полугоризонтальном в сопровождении лиц слабого пола, которых я клеил на ночевку в моих объятиях. В кармане после таких посиделок было очень плохо с деньгами, количество выпитого и выкуренного не поддавалось подсчету. И все, очередной отвал башки, после которого все и началось. Я приехал домой вечером в воскресенье. В руках пакет с кашей, в глазах бронированное стекло. Дома оказалось пиво, купленное Виктором, правда пельмени он все таки сточил. Леха, мне тут пару другую фильмов подогнали, посмотрим? Пос-мм-отрим! – все, что я смог выдавить из себя. Блин, чувак, что с тобой? Не зна-ю..каша… вот тут, ешь, для те-бя вез. А сколько есть? Ешь 5-7. Виктор попробовал кашу, сказал, что сладкая. Я смотрел на него и не мог понять, от чего меня так перло, от выпитой водки, от выкуренной травы или съеденной каши? Леха, пошли смотреть кино..А как е будем вач? Есть призрак дома на холме. Да, сказал я предвкушая выпадение кишок от страха и жути, которую на меня нагонит эта картина. Я был прав, я дышал как будто в последний раз, в определенные моменты и замирал, хватался за Витькину руку, и когда наступала кулбминация момента, сжимал ее и начинал кричать. Виктора, которого каша уже начала поправлять, обламывался и постоянно твердил, что я его обламываю. У меня началась истерика, я вжался в падушку и начал плакать от страха. Леха, может вырубить нафиг? Нет, мне хорошо. И вправду, по моему лицу катились слезы, мне начинало легче дышаться. Завтра на работу. Надо спать.
Утро. Сквозь приоткрытый глаз я вижу как Витяй собирается, я же судорожно соображаю, хреново мне или нет? Ответ ДА! Мне не просто хреново, мне вообще крандец! Может мне еще чуть-чуть поспать? Наверно, посплю. Звенит будильник, оповещает о рождении нового рабочего дня и ….
Кто мы такие? Мы дети своих родителей. Они хотят видеть нас самыми-самыми. Стараются изо всех сил, переживают за нас. А мы их любим, на свете нет более близких людей чем родители. Самое страшное для меня это их слезы. Слезы разочарования и сердечной боли. Знай моя мама, что ее сын представляет из себя вне стен родных пенатов, до чего он допивается, что употребляет наркотики и проебывает свое здоровье как неудачный картежник проигрывает скопленные семейные драгоценности… Я бы услышал слова: «Зачем теперь мне жить?» Осознание того, что я являюсь ответственным не за свою жизнь на которую мне посрать, а за жизнь других людей, и мой нынешний образ жизни не сможет помочь им и на йоту, выворачивал мой желудок наизнанку. Эта мысль фантомом следовала за каждым моим движением, желанием, возможностью. Я знал, что в морозилке лежит куча замороженной каши, и что мне стоит съесть 5 весел и все мои проблемы будут решены сами собой, но я этого не делал. Я сознательно наказывал себя физической и душевной болью, что из них было сильнее, не знаю, однако перед глазами стоял портрет мамы и от ее взгляда у меня наворачивались слезы. Она ничего не говорила, она просто смотрела на меня, а я все прекрасно понимал.
Новое утро. Головная боль оставила меня. Печень лишний раз напомнила где она находится. Проверка цвета глаз сказала, что у меня еще есть шансы. Бегающие кошки под ногами, мявкают, хотят жрать. Кружка горячего чая, она очень кстати, правда чай ерундорвый и не дарит всего возможного аромата. Что-то забыл? Утренняя сигарета, а сигарет нет. Если что-то менять, то время это сделать сейчас. Не откладывать на потом.
Леха, курить пойдешь? Спросил охранник на работе. Нет, в завязке. Что? И на сколько? На сегодня, завтра, послезавтра… То есть ты пытаешься бросить совсем? Да, на столько на сколько меня хватит. Ну пойдем.. Нет, я пойду и просто постою с тобой. Ладно, уважаю твое желание, чувак. Спасибо.