Огонек неуверенно ползет по спичке, то вспыхивая, то затухая. Скоро он упадет в желтоватое озерцо воска, и свет опять кончится. До следующей спички. Самодельная свечка часто гаснет, и слабый сумеречный свет из мутного окошка лишь дает намеки на то, что есть внутри избы. Сырость висит спутанными ватными клоками, она на стенах, потолке, балках перекрытия, затыкает дыру в окошке. Лица проступают сквозь сумеречную рябь… Их не видно, но они вокруг, свет лишь иногда отражается в глазах, смотрящих из темноты. Люди прижались друг к другу, сбились в комок. За окном гуляет ветер, на Белом шторм, и языки волн лижут лишайниковые скалы, но не снесут их с лица Земли… А внутри безветренно.. Рождается звук, сначала неуверенно в тишине, за него хватается следующий, еще и еще, мелодия обхватывает всех кольцом и приближает друг к другу и к огоньку, и появляется песня, уносящая всех вместе далеко отсюда, из этого затерянного мира на берегу Белого моря. «Ты тогда уже знал лучше нас…» И вот уже скалы превращаются в стылые камни Ронсеваля, и в ладонях у каждого дрожит звенит клинок пьянящей стали… Но вдруг, как волна, как ветер, бьющийся в окно, врывается: «По судну «Кострома» стучит вода…», а затем приходит ночь. Нет, сама ночь уже давно здесь, пришло слово «ночь», зацепилось за сознание, повисло и крутится, не уходит. Ночь.., ночь… <Да, недавняя ночь была совсем другой: даже эта штормовая светлее, чем та. «Эта ночь легла как тот перевал, /за которым исполненье надежд…» Той ночью мы стояли недалеко отсюда, на мысу, и смотрели в море. Но вокруг не было никого, а лишайниковые тропки плутали звериными следами. Мы шли по гребню мыса как по спине большого чудища, Рыбы-кит, лежащего в море с панцирем из скал. Нам больше никто не мигал фонарем из бухты, мы возвращались в неизвестность…>
В ночь на берег вынесло большое выбеленное солью дерево, утром мы нашли его у лагеря. Горело оно, потрескивая и разбрасывая искры. Ветер с моря раздувал костер, искры летели на штормовки, погибая от первого соприкосновения с ними, оставались лишь черные звезды на одежде от них и белые звезды от пепла. Правда, они больше походили на снежинки…