По просьбам трудящихся продолжаю повествование о нашей героико-комической практике.
День 25.
Выползаю я утром на кухню. Холод страшный, пусто и одиноко, в коридоре гуляет ветер. И на плите один чайник стоит. Тут мне и пришла в голову песенка. Поется на мелодию Иовинского «Дезертира»:

Одинокий чайник на плите холодной
Повстречался мне на рубеже рассвета.
И стонали ложки, и ножи скрипели,
И замерз под утро холодильник старый.

А по всей общаге разгулялся ветер,
Холод мозг сковал, как руки арестанту,
А в далеком городе играют дети,
Светит солнце и вообще там очень жарко.

Из худого крана вытекают капли,
И воды горячей нет у нас с субботы,
А еще, представьте, городские бани,
Почему - не знаю, не хотят работать.

По общаге бродит Федоренко злая
И ногой подряд все двери открывает,
И гостей студентов около полночи
Видеть в общежитии совсем не хочет.

Нет у нас комфорта, но веселья много,
Это все потери наши восполняет.
Если не хотите, к нам не приезжайте,
Потому что вас никто не заставляет!

Такой крайне незатейливый опус.

День 26.
Скоро мы покинем сие заведение, и Пущино, наверное, вздохнет свободно. А ведь мы к нему привязались…
А денег все равно нет. Думаем, не выйти ли нам на местный Арбат с гитарой и песнями. Останавливает только наличие нашей злобной нач.практики Федоренко. А еще мы, кажется, что-то продолбали. Вот мы уже третий день вспоминаем, куда продевали одно покрывало, но склероз не сдает свои позиции. Ох, нехорошие предчувствия у меня: бить будут.
А в обиталище Юзы с Верочкой все совсем весело: там Таня потеряла все, что смогла – паспорт, банковскую карточку, мобильник, деньги…

День 27.
Сумасшедший день, сумасшедший дом! Мы выселяемся, и это потопу подобно. С утра нас относительно нестрого пожурили в библиотеке за утерянную книгу и не отдали студенческий. Но дальше – больше. После завтрака мы дружно направили свои стопы на рынок за покрывалом, максимально приближенным к утерянному оригиналу. Навстречу нам двигались стада студентов с разной хозяйственной утварью от подушек и покрывал до сковородок и кастрюль. Одно милое создание со слезами на глазах бегало по всему городу в поисках деревянной вешалки, а ей упорно предлагали пластмассовые… С рынка мы радостно приволокли боевой трофей – ветчинно-розового цвета покрывало и с облегчением сдали его в хоз.часть. Но день только начинался… Войдя в соседнюю комнату с твердым намерением занять хоть сколько-нибуь денег, мы обнаружили душераздирающую картину… Юза, скорчившись на кровати, лежала, уткнувшись носом в стенку, и тихо хрюкала, всхлипывая, Верочка рыдала где-то в углу, Даша тоже была в непотребном виде… «Таня… она плавала…в милиции… …без документов…с лодки…почти голая…(три всхлипа)…регистрации тоже нет…и Федоренко тоже нет (металл в голосе)! … И покрыва-а-ло потеря-яли! Женька взяла в охапку Верочку и повела на рынок за покрывалом. За Таней уже пошли. Она, как выяснилось, решила напоследок переплыть речку, только вот место выбрала неподходящее, около частной лодочной станции, где ее и сгребли! Остроты добавлял тот факт, что абсолютно все документы Тани, включая регистрацию, утеряны!
К обеду все пришло в относительную норму, если так можно сказать про нас: Таню вернули в круг друзей, а покрывало, оказалось, служило скатертью, только про это все забыли… Но на этом приключения не кончились…
Мы все надраили, убрали, вылизали в комнате и уже сидели с рюкзаками, готовые сорваться сразу же с места. Пришла некая тетушка, придирчиво оглядела комнату, уже почти сказала «все», и тут… Она заметила возмутительную вещь (точнее, отсутствие одной вещи) и тут же возопила об этом. У нас был старый стул вместо нового! Началась гонка по всем этажам и комнатам в поисках злополучного стула. Мы прекрасно понимали, что он где-то внутри, но ничего сделать не могли. И тогда оставался последний вариант: покупать новый стул такой же конфигурации. Денег у нас… не было. Точнее, были какие-то крохи на обратный путь, а мы мечтали с таким количеством вещей все же уехать на автобусе, а не стопом. Мы скребли по всем заначкам, по знакомым (и незнакомым), по углам и закоулкам. Завершилось это торжественной сценой, когда мы с Веником набирали последние 50 рублей буквально копейками, и нам не хватало 60 копеек! Для справки: стул стоил 550 рублей. И тогда я залезла в ксивник и нашла еще 10 рублей! Стул мы несли через весь город, держа его за ножки, горд подняв вверх как знамя победы. Мы неслись, сломя голову, потому что надо было успеть до четырех вечера, иначе бы имели все шансы зависнуть до понедельника в Пущино. Мы перескакивали через ограды как горные козы (если не замечать стула, водруженного над нашими головами), спотыкались о бортовые камни и распугивали прохожих. В четыре мы влетели в общагу и вручили этот несчастный стул! Теперь мы опаздывали на автобус (правда, денег не было…), но все равно решили дойти до автобусной станции и там поискать еще раз в рюкзаках средства. Поиски клада увенчались успехом: обнаружилось около 200р, как раз на дорогу! Втиснувшись в автобус с рюкзаками, мы проводили взглядом Пущино, а оно проводило нас. Кто тут вздохнул – не знаю. Может, Пущино – с облегчением, а мы – с желанием возвращаться сюда вновь и вновь. Каждый год!