Чикаго, середина девяностых, лето. Mather High School. Погода тёплая, 100 Фаренгейтов. В Mather кондиционеры не жужжат, польский директор давно загнал их на рынке, вентиляторы впустую перемалывают горячий воздух. Летний семестр, английский язык. В классе двоечники, второгодники и свежие иммигранты. На задних партах расположились русские, предствляющие три четверти класса. Сдвинув парты они играют в дурака, морской бой, и нарды. Учительница что-то осоловело бубнит, переодически переходя на визг. Когда её голос доходит до высшей точки, в воздух поднимается стайка мух, и сделав круг почёта садится на коричневых индусов, сидящих за первыми партами. Мухи и индусы испытывают определюнное чувство близости, ни те не другие не ощущают жары. Русские, блестя от пота, лениво спорят, ранил или убил. Мальчики, равнодушно скользя глазами по полуголым, потным девочкам, мечтают не о пышных задницах, а о гостеприимстве холодильника в Макдональдсе, где все они работают по вечерам. Учительница продолжает что-то бубнить. У индуса с первой парты столбняк; случайно развернувшись он увидел вываливающиеся, белые, крупные, с капельками пота, как роса на кокосах, груди русских учениц. Ученицам плевать на индуса, им жарко и нужно опять раздавать карты. Неожиданно для всех, подбегает учительница и недоверчиво нюхает бутылку с водой. Русские, распивающие прозрачную жидкость из маленьких стаканчиков - весьма подозрительно. Дура не понимает что в такую жару не пьётся. Индуса окончательно хватает кондрашка. Училка возвращается к доске и продолжает бубнить - Death of a salesman, death of a salesman...