Знаю, очень грустные мысли – это погружение… Я думаю порой, как опасна жизнедеятельность. Да, нечего удивляться, иногда ошибочно кажется, что если ничего не делать, стараться (это единственно допустимо!) не принимать никаких решений, стать просто частью обстановки, то можешь себя обезопасить. Можешь, наконец, забыть то, что иногда заставляет что-то тебя вспомнить… Что хрупок, как стекло, ты перед небом… Иногда мне представляется, что я – хрупкое явление, как и тысячи других людей вокруг меня, которые хотят приблизиться (хотя бы на йоту) к богам… И страшная скорость материального мира расколет меня на миллион частичек также вполне реальной материи, сумма которой не будет уже никогда являться мной, какая я, например, сейчас. А о другом мне страшно даже помыслить. Душевная боль – как она есть… Знаю, в обычной жизни, которая скрадывает нам отмеренные дни, не желаешь думать об этом. Странно, memento mori (моей) особо меня не страшила, а вот не люблю, когда что-то ломается, разбивается – что-то, бывшее когда-то целым, имевшим свой особый смысл… Знаю, что все у нас запрятано в этом немыслимом “черном ящике” – голове нашей. Меня иногда удивляет, что у меня там. Не думаю, что сильно отличаюсь от других, потому и беру на себя смелость говорить о нас и нашем… Знаю, иногда раздражение почти непереносимо, но только самоанализ (или, как недоброжелатели его называют, - самокопание) – только он способен охладить и напомнить один древнейший и очень важный принцип. Сяу-син, всегда, даже когда невозможно унять гордость. Я хотела еще рассказать о непереносимом порой расстоянии (в смысле О. Шпенглера) между одним человеком и другим человеком. И что нужно всегда помнить, насколько мы отличаемся друг против друга. И М. Аврелий – как вы были правы – что нам остается, как ни постараться как можно глубже запрятать свои иголки, но помнить о расстоянии. Мне сегодня грустно.