Сырая ноченька на лбу которой каплями пота выступают чужие сны. Дождь прошел, до меня доносятся лишь его отголоски капелью. И, кажется, будто город или ночь или городская ночь говорит со мной на языке воды. А я могу только громко раскатисто кашлять в ответ.

...Я хотел бы вернуться с охоты на людей в малую гостиную с камином. Повесить на крючок в прихожей мокрый плащ, переодеться в сухое и теплое. И, как какой-нибудь романтический английский герой, пройтись к креслу, пошлепывая отрезанным бычьим членом по лакированным сапогам; огонь будет бросать рыжеватые отблески на блестящие пуговицы черного камзола, а в ногах будут спать верные мне борзые...

А еще не выходит из головы забавный случай, рассказанный мне на днях одним знакомым: в автокатастрофе участвовало две машины; суть в том, что когда одна из них на скорости врезалась в зад второй, вылетевшим внутрь кабины лобовым стеклом водителя разрезало пополам, отделив верх от низа. И уже, будучи разрезанным водитель инстинктивно поправил челку. Челку, понимаете? Абсурд.