Уже ближе к вечеру, когда небо начало темнеть, они разбили новый лагерь. Собираясь готовить ужин, ребята поняли, что перед ними встала новая проблема – отсутствие воды. Часть девчонок осталась в лагере, а остальные вместе с мужчинами отправились на поиски воды. Времени оставалось немного – солнце стремительно уходило за горизонт, а в темноте им пришлось бы вернуться с пустыми руками. Двигаясь на небольшом расстоянии друг от друга, они прочесывали лес. 

- Идите сюда!

Остановившись возле живописной группы берез, что странным островком вклинились в мир соснового леса, Сашка подозвал остальных. - Смотрите!

Пальцем он указал на ствол берёзы. Кора была надрезана в нескольких местах, а в центре, примерно на высоте роста Яра, из надрезов складывался рисунок. Это был скарабей со стрелкой, указывающей в сторону от лагеря. Лапки жука изображались соединенными вместе, и автор рисунка попытался изобразить некое подобие веревки на них. 

- Лапы скарабея связаны, - упавшим голосом произнесла Эви. – Это знак опасности. Он несвободен. 

На этот раз Яр ничего не ответил, он был полностью согласен с подругой, и тревога поселилась в его сердце. 

- Завтра пойдем в направлении стрелки, - указал Михалыч на рисунок. 

А Леший провел пальцем по надрезу на коре. 

- Березовый сок, кажется, пьют?

- Ага, - кивнул Сашка.

Яр сбегал за котелком, и еще часа два они потратили на сбор сока. Затем, плотно разместившись вокруг костра, ребята вдыхали странный аромат концентратов, сваренных на березовом соке. Сашка с сомнением заглянул в котелок, мечтательно закатил глаза и протянул.

- Экзотика. Эх, сейчас борщика бы…. 

- А галушек не хочешь? – не зло усмехнулся Леший. 

- Хочу! – честно признался Сашка. 

- Зато как похудеем, - посмеялась Маша. – Никакие диеты не нужны. 

- Куда уж дальше, - вздохнула Ира, глядя на свои тонкие изящные запястья. – Уже как с голодного острова. 

- Мы как участники реалити-шоу «Последний герой». 

Пошутив, Алексей зачерпнул варево кусочком коры и попробовал. Все в ожидании уставились на него. 

- Ну, как? – поморщившись, спросила Окси. 

- Есть можно. Особенно в нашей ситуации. 

Упрашивать никого не пришлось, и котелок быстро опустел. После еды настало приятное расслабление, ночь стояла ясная, и ребят потянуло на разговоры. 

- Яр, не расскажешь о рисунках на деревьях, - попросил Михалыч. – Вы с Эвелиной, по-моему, знаете, кто их оставляет?

- Их оставляет наш друг, он заблудился в лесу, как и мы. - Если он не найдется, будет плохо, - Эви готова была расплакаться. – А теперь он попал в беду. Я очень переживаю за него. 

- Рисунки ваш друг оставляет, чтобы указать, где находится, - догадалась Окси. – Вы просто как скауты. 

- Мы не скауты, - улыбнулся Яр, - но у нас хорошая подготовка, даже лучше, чем у них. 

- Похоже, у вас в школе не только краеведческий, но и военно-патриотический уклон, - продолжая разговор, Михалыч поправил ветки в костре.

- Что-то вроде…

Было заметно, что Яру не по душе этот разговор. Он поспешил уйти от прямых ответов и спросил сам. 

- А чем вы занимаетесь? Мне кажется вы близкие друзья, у вас общее дело…

- Мы артисты. Самая веселая девушка - Иришка - грела руки над огнем. 

- Ехали на гастроли, - пояснила Оля, сидя в обнимку со своим кактусом и согревая растение. 

- Вы нас не узнаете? – нарочито пафосно спросил Сашка.

- Мы редко смотрим телевизор, - поспешно ответил Яр. 

Эви внимательно взглянула на Сашу. 

- Я, кажется, тебя где-то видела. 

- Вот он – индекс популярности, - усмехнулся Леший. 

- Так что вы делаете? – принялась расспрашивать девочка. У вас театральная труппа? 

- Нет. Мы поем. Мюзикл «Дикие сердцем». 

- Ой, - Эви задумалась. – Я слышала. Не плохой мюзикл был…

- Был? - удивленно сказал Алексей. 

- А что такое мюзикл? – поспешно спросил Яр.

Его вопрос вызвал общий смех. Юля в шутку взлохматила Яру волосы.

- Ты мне нравишься, парнишка.

Тот обиделся. 

- Что все смеются? Не знать не стыдно. 

- У-у! Надулся, как мышь на крупу, - громче всех хохотала Эви. – Спать надо меньше на МХК. 

- Да я всего один раз заснул, - возмутился Яр. – Теперь до старости вспоминать будешь?! 

Компания с любопытством следила за их спором, несмотря на то, что некоторые вещи в разговоре оставались абсолютно непонятными. 

- Ты тоже заснула, если бы до утра структуру времени учила. 

- Ладно, - фыркнула девочка. – Мир.

Тут же состоялось примирение, и разговор был продолжен. Эви очень заинтересовалась рассказом ребят. 

- Вы на гастролях, наверное, видите много новых городов, людей?

- Да, иногда не всегда успеваешь понять, где находишься в данную минуту, - Сашка весело засмеялся,

- Вчера были в одном городе, а сегодня в другом. Но лично мне – это по душе. 

Янтарно-зеленые глаза Эви заблестели ярче. 

- Я тоже люблю путешествовать. Особенно, если случается что-нибудь интересное. Приключение. 

- Сейчас приключений хоть отбавляй, - бросил Яр. – Эви у нас, кстати, тоже поет. 

- Яр! Не надо!

- Поет-поет, - поддразнивал ее друг. – Лучше всех в школе.

- А вот и нет! Лучше всех поет Алик. Ты просто не слышал.

- Это наш пропавший друг, - пояснил Яр для новых друзей, и уже Эви. – Ну, после того, что я узнал – это меня не удивляет. Но сейчас его здесь нет, проверить его вокальные данные мы не сможем. Спой нам. Я так люблю тебя слушать, - он почти просительно улыбнулся. 

- С удовольствием послушаем, - поддержали его ребята. 

Эви задумчиво посмотрела на всех, потом на огонь и запела, изредка пряча глаза за густыми ресницами. Ее песня была на неизвестном языке, медленная и печальная, очень красивая и мелодичная. Голос Эви лился, как казалось, прямо из глубины ее сердца, легко переходя от высоких нот к низким, и от низких к высоким. Она словно скользила по глади звуков, обволакивая голосом лес, и людей, и саму ночь. Через полминуты к пению Эви присоединился еще один голос – глубокий, теплый и очень солнечный. Звучание голосов то смешивалось, то расходилось чистыми терциями и октавами, удивительным образом дополняя друг друга. Все слушали, затаив дыхание, заворожённо глядя в ночь, растворившись в волшебной мелодике песни. Она оборвалась внезапно для слушателей. Была поставлена точка, но душа каждого требовала продолжения. Очнувшись, они поняли, что пела не только Эви, но, что Сашка, не в силах оставаться в стороне от этого магического действа, присоединился к ней, импровизировал, слету уловив мелодию. Восхищённо глядя на подругу, Яр высказал то, что лежало у него на сердце.

- Ты никогда не пела эту песню. 

- Это песня суэлов. Алик выучил меня, раскрыл пару секретов. 

- Кого? – за всех переспросила Окси. 

- Такая народность, - подумав, ответила девочка.

- Классная песня, - Сашка только сейчас пришел в себя. – И у тебя потрясающий голос. 

- Не лучше твоего.

Эви опустила глаза, улыбнувшись чему-то своему.

- Да вы оба замечательно спели, - восхитился Леший. – Я даже подумал, что Сашка знает песню. 

- Впервые слышал, - признался юноша. – Но так захотелось ее исполнить. Сердце было готово выпрыгнуть из груди. 

- Когда Алик спел ее мне, - кивнула Эви, - я почувствовала то же самое и так же не устояла. Но у меня получилось хуже.

- Сейчас ты была великолепна, - возразил Яр, и все его поддержали. 

- Но согласись, что мой двоюродный брат поет лучше. 

- Так он профессиональный вокалист. Вас обоих природа наградила прекрасными голосами и есть в кого…

- Яр! – Эви вновь укоризненно посмотрела на него. – Ты же знаешь, я не люблю подобных разговоров. Меня так воспитали – заслужи уважение и славу сам. 

- Отлично сказано, - согласился Сашка. 

- Похоже, Алик так и собирался поступить, - саркастично пробормотал Яр. 

- Закончим на этом, - Эви была непреклонна. – Мы пойдем сегодня спать? 

- Пора. 

Михалыч поднялся, а за ним и все остальные. Их ждала относительно уютная палатка, по всем правилам установленная Яром, и укрепляющий сон. Подростки уходили последними и, прежде чем забраться в палатку, Яр сказал. 

- Эви, я считал, что человек не может петь мелодии суэлов. 

Она ничего не ответила. Спать в палатке оказалось несравнимо более приятно, чем в шалаше. Ветер и вода не проникали к путешественникам, и впервые за несколько дней крепкий сон позволил им отдохнуть. Он принес отдых усталым телам и работу душе, заставив окунуться в мир сновидений. 

 

СОН ДЕВЧОНОК.

Вместе уйдя в мир сна, подруги увидели одно и то же. Потом, с пробуждением, они много обсуждали это удивительное событие, делились впечатлениями. А сейчас, они видели все одно – серповидный берег с обрывом, озеро с агатовой гладью и одинокую фигуру на темных водах. Рывком, как при перемотке пленки, приблизившись к фигуре, они увидели мальчика, стоящего спиной к берегу. Темные волосы на затылке трепал ветер…

Секунды, и, исчезнув, он вновь возник вдалеке, и вновь спиной к девушкам. На том месте, где он стоял, на твердом агате озера, остался рисунок из бегающих бело-голубых искр. Изображение скарабея в вытянутом овале. Так писали имена своих фараонов и богов египтяне. Под скарабеем искрились непонятные символы, среди которых самым заметным было изображение человеческой фигуры с солнечным диском на голове и цветком в руках. Чувство восхищения наполнило сердце, заполняя каждую клеточку тела, укрепившись в сознании. С этим чувством они и проснулись. 

 

СОН МИХАЛЫЧА.

Весенний лес, поющий тысячью птичьих голосов, радующий глаз мать-и-мачехой. Так приятно было вдохнуть весну и птичий гам. Все оборвалось в одну секунду. Тишина настороженной тревогой упала рядом. 

- Как жизнь, капитан?

Радостный голос за спиной заставляет обернуться. Улыбающееся лицо молоденького лейтенанта, его светлый взгляд разрывают сердце. Дыхание перехватывает, и вместо слов из горла рвутся только неясные звуки.

- Лейтенант?

- Как жизнь?

- Нормально. А ты как?

Михалыч задаёт вопрос и теряется, понимая всю нелепость собственных слов. 

- Отлично. Все, как должно быть, капитан.

- Ты….., - он не находит слов. – Я видел взрыв.

- Это было необходимо.

Они пошли рядом. 

- Необходимо, почему?

- Важная точка в потоке. 

- Я не понимаю тебя. 

- До встречи, капитан. 

Лейтенант неожиданно развернулся и пошел прочь. 

- До встречи, - ошарашено пробормотал Михалыч. – Эй! Постой! Ты же….. ты умер. 

Лейтенант обернулся улыбаясь.

- Все, как должно быть. 

 

СОН ЛЕШЕГО.

Клочковатый туман накрывал корни деревьев и весеннюю землю. Полз по мху, словно огромная белая змея, проглатывая пространство леса. Леший увидел себя сидящим под огромным деревом, макушка которого терялась в вышине бесцветного неба. Звуки легко продирались сквозь туман, ударяли о ствол дерева и спешили дальше, глубже в небо или лес. Их было не так много – птица вспорхнет из кустарника, окликнет печально кого-то, упадет старый сухой лист, перезимовавший на ветке, а теперь кружащийся на ветру или захрустит хворост под тяжестью зверья. Это было странное одиночество звуков. Леший остро ощущал его, не понимая, чего ждет под этим деревом. Или кого. 

Туман принёс звук шагов. Леший напрягся, прислушиваясь, ведь именно их он ждал. Кто-то шел по лесу. И он уже видел, как белая масса тумана обволакивает остроносые сапоги незнакомца, льнет к ним и одновременно разбегается в стороны. Шаг и еще шаг. Все ближе и ближе. Леший встает и вжимается в дерево, потому что не знает, чего ожидать от этой встречи. Не понимает, нужна ли ему она или пусть все остается, как есть, потому что твердо осознает, что не сможет быть прежним после того, как лицом к лицу встретит незнакомца. Леший запрокидывает голову, удивительно четко видит самые мелкие трещинки на коре дерева, там наверху, и проясняющееся, обретающее цвет небо. Мертвая молочность неба приобретала голубизну, которая густела, завоевывая изумительный цвет индиго. Он почти решился, почти был готов к встрече, открыв ей свое сердце и …… проснулся.

Сомнение все еще жило в его душе.

 

СОН АЛЕКСЕЯ.

В озере не было воды, только темная поверхность. Он наклоняется над агатовой гладью, не видит отражения и тогда прикасается к темным водам. От руки отходят круги, волнами разбегаются по озеру. Текучая черная масса волнуется, поднимаются волны и начинают захлестывать берег. Воздух над темной водой густеет, вязнет, кажется, что агатовая масса заполняет пространство не только в горизонтальной проекции, но и по вертикали тоже. Это неприятно, но почему-то не пугает. Масса закрывает все, колышется и живет своей особой внутренней жизнью. Там, внутри видны редкие всполохи голубоватых молний. Алексей слышал звуки, идущие из глубины странной субстанции – то лязг металла и тяжелое дыхание тысячелетних битв, то шум огромного мегаполиса. Онемевшие пальцы сами собой потянулись к колышущейся стене. Безотчетное желание коснуться темных вод овладело юношей. Пальцы задержались на упругой массе, затем на несколько миллиметров погрузились в нее. Расходящиеся от руки молнии, сделали стену податливой и мягкой. Он вынул пальцы, долго смотрел на них. Видел, как растекается черная масса, тягуче следует за рукой. Понимает, что можно пройти внутрь, узнать, что за ней, за темной водой. Но страх, недоверие к себе смешивают мысли, не дают сделать это последнее, самое важное движение вперед. Последний шаг к самому себе. 

 

СОН САШКИ.

Солнце ласково согревало луг. Он совсем не знал этого места, но оно удивительным образом было близко его сердцу. Далекое воспоминание радовало покоем и надеждой. Сашка улыбнулся неизвестно чему и огляделся. Луг показался бесконечным, как и чистое небо, такое же незабудковое, как цветы среди трав. Незабудковое небо, незабудковый луг и незабудковое лето. Однажды оно уже было таким – странным, полузабытым и солнечным. От того лета осталась бессознательная память сердца и ощущение солнца в душе. Только теперь Сашка начал вспоминать о том, что осталось после того далекого дня. 

Он не знал, кто был с ним на лугу, был ли это человек или просто чувство чьей-то души рядом. Кто-то говорил с ним. О чем? Зачем? Сашка не понимал, не помнил. Говорящий задавал вопросы, ответов не ждал, читал в душе, словно в книге. И оставил подарок, от которого щекотало в горле тёплым светом.

Сашка поднялся, ожидая новой встречи. Сейчас он знал и верил, что встреча непременно состоится, нужно только ждать и слушать свое сердце. Подул ветер, и незабудковое небо стало темнеть, наполняясь фиолетовой предгрозовой тьмою. Солнце пыталось пробиться сквозь клочья облаков, которые густели, беря свет в плен. Упав в траву, Сашка закрыл уши ладонями – назойливое жужжание сверлило сознание, изводя и выворачивая мозг. Глаза нашли источник мерзкого звука. Сверкая молниями и медно-серебристыми всполохами, над лугом висела небольшая сфера. Воздух вокруг сферы закручивался маленькими торнадо, пронизывал ее и расходился уже совсем другим, наполненным темными частицами. Именно они, наполняя пространство, изуродовали прекрасный цвет неба. Тошнота подкатила к горлу, звук сверлил мозг чужими мыслями, твердящими о смерти. Голоса кричали в безумном надрыве.

- Света нет…… он – ложь, он смерть….нет надежды…. 

Крики разрывали сердце, убивали свет, что долгие годы согревал душу. Сашка старался не слушать их, сосредоточенно хранил летний дар, боролся с собой…

Он не узнал, победил ли, потому что сон покинул его. 

 

СОН ЯРА. 

Он был в лесу. Тишина убаюкивала, но Яр прислушивался, будто ждал чего-то. Ветер, налетевший с востока, донёс обрывки зова.

- Яр! ….. Иди! ….. здесь! 

Ему почудилось, что это голос друга, и Яр побежал. Мелькнув между деревьями, Алик скрылся из глаз. Продолжая бежать, Яр успел отследить, как меняется лес. Высокие стройные сосны искривились, поросли мхом. Лиственные деревья стояли совсем голые на заболоченной почве. Настал момент, когда Яр мог передвигаться только с кочки на кочку, не теряя из виду фигуру Алика. Пробежав через низкую поросль березняка, Яр выскочил на поляну, покрытую достаточно сухим мхом. Алик сидел посередине, рассматривая предметы, выложенные перед ним. Это были диски из схрона, назначение которых оставалось загадкой. Алик коснулся указательным пальцем медной платины, и голубоватые искры пробежали по бороздкам на ней. Запыхавшийся после погони Яр тяжело дышал, не в силах вымолвить ни слова. Казалось, его друг не замечает ничего вокруг, но это было не так. Он поднял взгляд на Яра. 

- Очень важно. 

Ярко-синие глаза Алика знакомо потемнели, став почти фиолетовыми, засветились вспышками крутящихся частиц света. Его образ постепенно таял, растворяясь в пространстве леса.

СОН ЭВИ.

 - Суэлы любят гармонию. 

Голос Алика тихо, но четко звучал рядом. Они сидели над обрывом. Внизу, в полутьме, освещаемые луной, загадочным агатом блестели темные воды. 

- Они видят гармонию во всем, поэтому их песни так прекрасны, - продолжал Алик. – Сердце человека может найти утешение в голосе или песне суэла. 

Эви вздохнула.

- Я знаю, почему ты можешь петь, как они. Но у меня не получится. 

- Ты тоже умеешь. Можно родиться человеком, но нести в душе частицу этой гармонии. Быть суэлом душой. Можно говорить с миром через песню, как они - жить музыкой. Ты же прекрасно знаешь таких людей. 

Она понимающе кивнула.

- Сейчас я могу назвать четверых. Первый, ты понимаешь о ком я…. Я его совсем не помню, мне было мало лет, когда он умер. Второй – я никогда не смогу понять его, этот человек – загадка. Третий, мой двоюродный брат, но он все время что-то ищет, ищет себя и это мешает ему. А четвертый…. Четвертый – это ты, мой друг. Алик улыбнулся, так светло, так нежно, что защемило сердце, и Эви проснулась.