"Великаны, они многослойные, как лук". А упрощение себя - это путь к деградации, имхо. Говорить про всякую чушь конечно весело, но иногда. А это "иногда" обычно случается после того, как устаешь от разговоров на общечеловеческие темы, ну или на крайняк от разговоров за жизнь. А когда такой вариант не предвидится как факт становится как то безумно скучно и тоскливо...
Я конечно постоянно говорю, что я злая и необщительная, но кто то меня в этом переубеждает, а кто то просто соглашается. И опять становится как то тоскливо и хочется плюнуть в рожу и уйти прочь. Потому как переубеждать в том, что сказала сама - немного странно, а если людям хватает моих слов и приглядется ко мне, чтобы понять так ли это на самом деле не хочется, знач просто эта история не про нас. Извините, простите, увы.
Оля вот например убеждает, что если я начинаю разглогольствовать на какую-нибудь интересующую меня тему, то меня просто не заткнуть. Не скажу, что это достоинство, но всеж таки... Не думаю, что мне стоит менять те темы, которые интересуют меня, на всякую чушь, на разговоры ни о чем. Вы уж извините, но к простоте я не стремлюсь и стремится вряд ли когда нибудь буду...
Это очень интересно случайно встретить на улице друзей. Спасибо, что не вспомнили. Извините, что стормозила и не осталась сидеть на лавочке вдвоем с Олей дальше, а увязалась за вами и испортила праздник жизни. Нет, так нет. Как хотите.
Когда сидели с Олей в парке, к нам подошел один дядя. Первая фраза была "Панки хой!" =) Говорить начал тихо, но на удивление отчетливо.
"Я с планеты Андромеда, с 79го года пришлось жить на Земле, и так получилось, что я стал алкоголиком. Я не вру, мне это не нужно. Да я алкоголик, и раз уж я перешел все границы своей поэтической совести, прошу вас, девушки, выручите. Нужно 6 рублей 58 копеек, всего то. Честно скажу, надо на пиво. Не хватает. Выручите пожалуйста."
Я дала ему десять рублей. Да, он был безумно пьян, у него были совершенно окосевшие глаза и свернутый на бок нос. Но он не врал, не приставал, не докапывался. Он дружелюбно попросил денег на то, что ему было нужно, тем более совсем немного. Что то во мне он тронул. Он меня улыбнул, хотя до этого я сидела немного подвисшая. Уходя он сказал:
"Если бы у меня была возможность, мольберт, масляные краски, я бы вас написал. И знаете как бы я назвал картину? Грустные. Вы можете мне не верить, но именно так я бы ее и назвал. Грустные. Эта картина обязательно должна быть. Но к сожалению у меня нет возможности. Я скоро совсем сопьюсь и повешусь."
Я ему поверила.
А еще удивилась тому, что абсолютно пьяный человек сумел разглядеть за веселой улыбкой и беззаботным видом грустные глаза...