Не удивляйся, дорогой дневник, это у меня опять бессонница.

На тему сегодняшней даты: чем больше отдаляюсь от войны по времени, тем ближе она становится. В детстве эта война была мифом, несмотря на то, что ещё живы и относительно здоровы были многие фронтовики, и собственные мои дедушки и бабушки были ещё живы. Тогда рассказы ветеранов, непосредственных участников событий, воспринимались не живой историей, а доносились будто из-за непроницаемого стекла. Они же приходили к нам в школу, на классные часы. Даже рассказ бывшего партизана о том, как он по-пластунски полз с гранатой к какому-то укреплению, ничего не помню уже сейчас, конечно, ну, объективно захватывающий рассказ, не вызывал никакого соучастия, решительно. Почему? Я не знаю, не могу понять сейчас. Может, потому что невозножно ребёнку отождествить себя с таким старым, морщинистым, лысым, седым? Может, потому, что в моём относительно благополучном детстве невозможно было представить себя в обстоятельствах, сравнимых по отчаянности с военными? Как представишь себе, что эта защитная оболочка детства была одним махом сорвана с целого поколения... Чёрт, как же стыдно теперь за пионерскую вежливость, с которой мы выслушивали тогда этих стариков.