Город строился микрорайонами.
Город строился по плану, к датам, праздникам, юбилеям.
Первое не совпадало со вторым, поэтому, когда мы въехали в новую квартиру, микрорайон был сдан только на половину. Наш дом оказался крайним. Можно было выйти на балкон и смотреть, как строится город, как растут ввысь дома. Все было, как на ладони.
Родители мне не разрешали выходить на балкон. Но они уходили на работу, я оставался один, выходил и смотрел. Иногда, воспользовавшись удобным моментом, я украдкой бросал вниз хлеб. Его ловили, прятали и кричали мне:
- Эй, парень, покурить брось.
У нас в семье не курили, поэтому я только разводил руками.
Солдат на вышке, поворачивался, смотрел на меня подозрительно, переводил взгляд на стоящих внизу, передергивал затвор и кричал им:
- Работать, всем работать. Отойти от ограждения.
Ограждение, двойной ряд колючей проволоки, проходил буквально в 3-х метрах от нашего дома. Несколько раз в день по его коридору проходил патруль с собаками.

Изо дня в день я с удовольствием смотрел, как растет дом напротив.
Как умело и споро работает каменщик. Как ему вручную подносят кирпичи и раствор.
Однажды он посмотрел на меня, стер рукавом пот и улыбнулся.
Странно, но у него была добрая улыбка.
Нам говорили, совсем другое:
- Те, кто там работает преступники и убийцы, осужденные на длительные сроки.
Но у него была улыбка доброго, уставшего человека. И я улыбнулся ему в ответ.
На следующий день, когда я прибежал из школы, быстро перекусил тем, что оставила для меня мама, и выскочил на балкон… Наши взгляды опять встретились. Он будто ждал меня. Широко улыбнулся и кивнул, как бы хвастаясь:
- Смотри, сколько сделал, пока тебя не было.
Я показал большой палец и, сделав восхищенно – удивленное лицо, мотнул несколько раз вверх головой, как бы говоря ему:
- Вот это да! Я понимаю!
Шли дни. Я улыбался ему, он улыбался мне. Мы общались жестами, мимикой, и отлично понимали друг друга.
Работа кипела. Дома росли, как грибы. Микрорайон обретал свой облик.
Дом, напротив нашего, был собран полностью. Каменщик уже на нем не работал. Но часто он приходил, к нашему времени, чтобы поприветствовать меня, улыбнуться. Он ни когда не просил у меня хлеба или папирос.
Иногда с ним приходили другие зэки, показывали на меня, что-то ему говорили, что-то требовали, спорили. Он только улыбался и отрицательно качал головой. Они злились, а он улыбался.

В то воскресенье к нам как обычно пришли гости, чтобы вместе переждать жару и к вечеру пойти на море. Открыли настежь все окна и двери. По квартире побежал спасительный сквознячок. Дом наполнился веселыми шутками, смехом, радостью.
Вдруг со стороны балкона раздались крики и странные звуки состоящие из коротких свистов и смачных шлепков.
Все бросились смотреть.
Воспользовавшись своей юркостью, я проскользнул в ногах у взрослых и оказался впереди.
Внизу за колючей проволокой творилось, что-то непонятное. Множество тел сбились в кучу. Несколько секунд спустя я понял, что странные звуки издаются кусками арматуры, которыми стоящие кругом, кого-то бьют, бьют по живому.
Солдат на вышке, что-то кричал, они не обращали на него ни малейшего внимания, он выстрелил в воздух, они продолжали бить… Чуть помедлив, солдат вскинул автомат и выпустил очередь. Пули, со свистом пролетев рядом с нами, в нескольких сантиметрах над головами бьющих, попали в стенку построенного дома и в песок.
Попавшие в стену пули взвизгнули, брызнули кирпичом, и ушли в песок. Фонтаны песка поднялись выше человеческого роста. Зэки бросились врассыпную, оставив лежать одинокое скрюченное окровавленное тело.
Мать схватила меня в охапку, закрыла глазу рукой и утащила в комнату. Остальные взрослые, зашли следом.
Больше никто не шутил, не смеялся.
Преодолевая неловкость, все быстро собрались и ушли к кому-то другому.

Как потом сказал отец, готовился побег, заключенные, что-то не поделили между собой и устроили разборку.

Больше я не видел своего каменщика. Работы еще продолжались. Я приходил из школы. Выходил на балкон. Но улыбаться было не кому.
Я не мог с уверенностью сказать был ли он тем окровавленным телом. Боялся и гнал эту мысль от себя, всякий раз убеждая себя вслух:
- Сегодня он придет.
Он так и не пришел.

Через месяц колючую проволоку сняли, убрали вышки. В дом напротив заселились люди.
Там, где лежало тело, сделали песочницу, играли дети.
Остались только следы от пуль на стене.
Следы на стене.