Говорят, что мы последний раз праздновали 13 декабря. И праздника 7 ноября вроде больше не будет. По телеку сказали, что настало время официального признания новых дат. А какой-то депутат произнес:
- Народ протоптал тропинку, а мы её, наконец-то, заасфальтировали.

Не берусь оценивать. всегда будут противники и сторонники. Сейчас не об этом. Не собираюсь ни защищать, ни ругать. Что делать, жизнь идет. Жизнь меняется, меняются праздники. У каждого поколения они свои. Уже несколько лет, все, кто может, гуляют первую половину января, и все, кто не хочет, может не праздновать, не вспоминать день Великой Октябрьской революции - 7 ноября. А ведь было другое время, когда на демонстрации записывали. И ни кто не задавал вопроса; Хочешь – не хочешь? А если не пошел, вызывали на “ковер” и “прорабатывали” за то, что не выполнил свой гражданский долг. И все его осуждали, ибо: - “Почему мы должны за тебя отдуваться!” И не было оправданий. Да и просто глупо оправдываться в той ситуации. Сегодняшним молодым, пожалуй, это трудно понять, а те, кто постарше еще помнят вызовы в комсомольское бюро, потом на собрания, на партхозактив. Именно поэтому, будучи парнишкой ушлым, я взял за правило всегда громко записываться первым и требовать, чтобы меня непременно поставили в первые шеренги и непременно правофланговым. Краткая справка - на Красной площади шагая народ демонстрировал себя колоннами собранными в шеренги по пять. Правофланговый, тот, что ближе к трибунам, как правило, был из доверенных и отвечал за всю пятерку. У него были списки пятерки с домашними адресами и телефонами. Правофланговых даже, - О, ужас! - инструктировали. Так вот, на этапе составления списков из всех желающих, уклоняющихся и, наконец, всех нежелающих (отдельные глупыши пытались отвертеться), я играл громкую и видную роль энтузиаста, потому заслуживал громкие похвалы комсомольских и партийных активистов. Это мне и было, собственно говоря, нужно. Ибо сразу после записи, я выкидывал все из головы и, естественно ни куда не ходил. После праздников, на гнев сбежавшихся активистов, я вначале удивлялся, затем напряженно вспоминал, и, наконец, неистово каялся. Ох, любят у нас на Руси раскаявшихся, слабоумных да убогих, а в те моменты по-другому меня назвать было нельзя. Я искренне просил прощение и клялся уж в следующий раз не подвести. И так раз за разом…
Вот и не сходил ни разу на Красную площадь, а ведь мог бы сегодня рассказать что-нибудь интересно.