1 сентября 2002 года


Ты знаешь, как они пахнут? Ты помнишь этот запах? Конечно, ведь он слетал с тебя, с твоих волос, с твоего одеяла. Тот самый первый день, то самое первое утро. Я посмотрела в окно и сказала:
-Осень пришла.
Твои глаза пробежались за моим взглядом.
-А ведь сегодня - осень, - медленно, рассчитанными звуками слетели слова с чужих губ. Смотришь на меня - осторожно. Задержался взглядом на реснице,  посмотрел на импровизированную дверь. Дверь болталась незакрепленным концом от малейшего прикосновения ветра. Ему нравилось как она сердито шелестит, поэтому он будто случайно налетал на неё раз за разом - шлёп. Шлёп-шлёп-шлёп-шлёп. Быстро-быстро. Вдруг ветру надоела наша уже старая дверь и он ушел, оставив старушку недовольно колыхаться.
Я попыталась подобрать саундтрек к этому утру. Не получилось.
Казалось, сейчас из-под беспорядочных кучек листьев покажутся мокрые и оттого масляные шляпки грибов. Не показались. Снова налетел ветер, и громко задрожали стены. Я испугалась. Две руки на плечах, а вокруг меня - тепло.
Молчим. Я не понимаю ничего. Может, ты понимал тогда, что будет дальше, может, просто молчал, как и я. Наше двойное молчание постепенно становилось всё более осмысленным, как будто две мысли становятся ближе друг другу. Неожиданно что-то оборвалось, и я обнаружила, что меня обнимает какой-то чужой человек.
-Я хочу чаю.
Мне нужен был повод уйти. Ты неохотно снял оковы своих рук. Я быстро поднялась и тут же пригнулась - слишком низкая дверь. Чего ж ты хочешь от старой палатки, глупая? Наскоро собрала волосы, поспешно надела кроссовки, вышла. Внутри было уютней - дождь барабанил по стенкам, а нам тепло. Но лучше пинать листья под дожем, чем делить это непонятное тепло. Подошла к остаткам вчерашнего костра. Мокрые угли дымились самым восхитительным запахом, который складывался с запахом осени, дождя и ароматом только что опавших и уже сырых листьев. Первый раз в жизни я видела четкое разделение осени и лета, абсолютное совпадение желаний погоды с календарем. Вчера был последний день лета: теплое солнце до самого последнего лучика отдавалось загорелой коже, а зеленка мигом бы потеряла от зависти свой цвет, если бы увидела сочную листву у меня над головой. Вода в озере нежными волнами шепталась с берегом, и камыши, как вредные маленькие дети, сразу же повторяли: ш-шшшш...
-О, первый баклан пришел! - слышу радостный возглас. Лешка, сидевший на пеньке у костра, укусил устроившийся в его руке бутерброд.
Я улыбаюсь старой традиции считать бакланов и спрашиваю:
-А есть чай? И еще мне кушать хочется.
-Ути, какая. Может, тебе и чай с заваркой?
-Было бы неплохо. Что тут еще осталось?
Лешка выкладывает остатки вчерашнего печенья, сиротливо жмущиеся друг к другу в пакете, паштет, какую-то коробочку...
-А ты что сам ешь?
-А это большой секрет!
-Давай тогда мне половину своего секрета и чай. Ок?
Зашуршала палатка. Ты вышел и посмотрел на серое небо.
Внутри меня что-то сжалось, что-то всколыхнулось, и настроение сравнялось с осенним небом. Я молча смотрела на вьющийся дымок. Лешка замолчал. В этой всепоглощающей тишине я не слышала листьев под твоими ногами, дождя и шипящих углей. Тишина съела все звуки, все, что не хотелось слышать. Я представила себя дома, в своей комнате. Ко мне, радостно виляя хвостом, подбегает Ксюнька. Её глаза светятся любовью и счастьем - я ведь вернулась!..
От ветра зашумели деревья. Ты стоял рядом и контролировал малейшие перемещения моего взгляда. Словно боялся, что я зацеплюсь за что-то, да так и останусь, зацепленная. Твои глаза четко отслеживали, куда я смотрю, словно два фигуриста параллельно катятся по льду, связанные невидимой леской против воли. Я села на покрывало и закрыла глаза. Свободны! Свобода пока свобода. Ставшие чутче, уши докладывают: слышим шаг. "Пожалуйста, пожалуйста, не делай этого! Не садись рядом, не говори ничего!" Флюиды чуть ли не первобытного страха вокруг меня вот-вот станут ощутимыми и осязаемыми. Колючая проволока с ярко-красными тряпочками.
Сегодня был первый день осени. Неведомый  декоратор постарался на славу. Утром мы очнулись в другом мире. Там давно шли дожди, простукивая мокрые листья настойчивыми капельками. Глядя на землю можно было подумать, что здесь никогда не было солнца, тепла, мягкой зеленой травы. Только сырость, серый потолок вместо неба и тревожный шепот волн. Зато с каждым вздохом словно рождаешься заново - такую чистоту хочется сконцентрировать и выпить. От этой чистоты может закружиться голова, пока жадно пытаешься вдохнуть больше, чем вместят в себя легкие. Мне постоянно мерещились шляпки хитрых грибов, выросших за ночь - декоратор ушел получать "Оскар" за лучшую осень.
***
Я не могла понять, что держит меня. Я не испытывала к тебе никаких чувств и тем не менее позволяла обнимать себя, быть рядом. Когда ты оказывался около меня, внутри появлялись оковы, плотно сжимающие моё Я и отделяющие его от физической оболочки. Тело становилось пустым - моя сущность забивалась в своих оковах далеко вглубь меня, ища убежище в молчании и опущенных глазах. Я боялась. Разговоры, шутки, моя рука в твоей. Я не чувствовала её. Как будто даешь ребенку поиграться с твоей куклой. Она твоя, но не с тобой.
Меня ничего не держало. В любой момент я могла уйти, но... Возможность уйти - уже повод остаться? Непонятно было то, что я позволяла играть с своей куклой - самой лучшей и любимой - чужому. Ничего для себя из этих странных отношений я не извлекала. Я знала, что мне многие завидуют: они знали тебя давно, а я только появилась и уже была важней их, важней тех, кто безуспешно пытался занять моё место. Но от сознания этих вещей я не становилась счастливей. Это не имело значения. Я могла спокойно разговаривать с ними, с некоторыми я уже достаточно близко дружила. Стоило лишь тебе появиться рядом с нами, мой страх мышьяком заливал все мысли и ощущения. Я чувствовала пластиковость своих слов, чувствовала их неестественность, надуманность. Никто, кроме меня, этого не замечал. Словно эта неестественность была привычным состоянием для этих людей. Однажды - я помню - ты спросил:
-Почему ты так боишься?
Я пожала плечами и испугалась больше: он заметил страх и неестественность!
-Я? Боюсь? Тебе показалось. Подумай сам, с чего мне тебя бояться?
-Но ты же боишься. Я вижу это.
-Тебе кажется, - настойчиво повторила я, считая щербинки на асфальте. Медленные шаги. Со стороны можно было подумать, что мы давно вместе и нас связывает не только "большое чувство" - что-то значительнее.
Некоторые уехали рано утром - испугались миролюбивого дождя. Сидя впятером вокруг вчерашнего костра, а сегодняшнего пепелища, мы напряженно всматривались в разрозненные угольки. Я знаю, почему молчали остальные - моё молчание не вязвлось с образом, который все вместе вы нарисовали нашим отношениям. Желтый, голубой, салатовый - яркие штрихи акварельными карандашами. Они заплетались, взмывали ввысь, пастелью прерывались - четкие, радостные на чистом белом. Вы ждали, что я что-то скажу, легкой птицей появится солнце и снова будет лето. Я молчала.
Ты встал. Подошел ко мне. Не спасла проволока, заботливо выстроенная самостоятельными мыслями.
-Ну что?
***
Осень потому и осень, что летом не расплачешься от мелочи. От неловкого слова, камнем упавшего в пропасть тишины. Потому, что не замолчишь, утопая в мыслях, подступающих с каждого дерева, с каждого листочка, с редких голосов осенних птиц. Потому, что твоя трагедия отражается в лужах, а в них отражается лужистое небо. Бесконечный коридор отражений в конце концов оказывается накрученным на стерженёк мыслей. Одна ночь укладывает твоё летнее тело в долгий сон, а расторопные листья на лету выдают осенний мейк-ап и флакон лучистой свежести, ветер инструктирует о нормах сонливости и без того спящие мысли...
...Я не отвечала, и на моё одеяло приземлился листик. Еще зеленый, он сбежал от первого дня другой жизни и теперь искал убежище на красно-черных клетках. Его надо было спасти, спрятать в книжку и потом слушать его сказки о жизни рядового листочка - не огромного красного, не летящего желтого, не кленового зелёного. Пока совсем молодого и искреннего. Выучив первые движения танца воздухоплаванья, улетел от суеты взрослых листов. Он посмотрел на меня и спросил ответа.
Я встала: пора было собирать вещи. Ты подошел к одеялу, встряхнул его и аккуратно сложил около палатки.