бергмановские мемуары... сначала они царапают, как наждак, а потом понимаешь, что человек просто изо всех сил старался не рисоваться, не очаровывать; не стремился нравиться.
о "Персоне" - одном из своих лучших фильмов - Бергман написал: "Самое важное - мне впервые было безразлично, как воспримут картину зрители. Я наконец-то послал к черту (где ему и место) евангелие понятности, вколоченное в меня еще с тех пор, как я потел в качестве сценариста-негра в "Свенск Фильминдустри" [на заре своей творческой карьеры - Дымсь].

...В момент желчного прозрения я осознаю, что мой театр остался в 50-х годах, мои учителя - в 20-х. Прозрение делает меня бдительным и нетерпеливым. Необходимо отделить привычные понятия от важного опыта, разрушить устаревшие решения, не обязательно заменяя их новыми.

...С друзьями-женщинами мне легче. Откровенность - само собой разумеется (так я себе внушаю); отсутствие требований - полнейшее (так я считаю); лояльность непоколебима (так мне кажется). Интуиция работает четко, чувства ничем не затемнены, соображениям престижа нет места. Возникающие конфликты разрешаются на основе взаимного доверия, не воспаляясь.

...Мы обнаружили в сейфе твои дневники, мама. После твоей смерти отец просиживал дни напролет с лупой, пытаясь разобрать микроскопические, частично зашифрованные записи. Постепенно он понял, что никогда по-настоящему не знал той женщины, с которой прожил в браке пятьдесят лет. Почему ты, мама, не сожгла свои дневники? Продуманное мщение: дескать, теперь говорю я, а тебе до меня не добраться, я открываю тебе самое сокровенное, и ты не можешь ответить молчанием; сейчас ты не сможешь промолчать, как молчал всегда, когда я умоляла, плакала, неистовствовала.

...Мои родители проповедовали набожность, любовь и смирение. Я старался изо всех сил. Но пока в моем мире существовал бог, я не мог даже близко подойти к своей цели. Смирение было недостаточно смиренным. Любовь была в любом случае - намного слабее любви Христа, святых и даже моей матери. А набожность отравлена тяжелыми сомнениями. Теперь, когда бога нет, я чувствую, что все это - мое. Набожность перед жизнью. Смирение перед бессмысленной судьбой. И любовь к другим испуганным, измученным, жестоким детям.

(С) Ингмар Бергман, из книг "Латерна магика" и "Картины" // сборник бергмановских воспоминаний "Жестокий мир кино".