(продолжение)

***

            Я пришел в себя от того, что кто-то сильно тряс меня за плечо:

            - Пьер! Пьер! Очнись же, наконец!

            Я с трудом открыл глаза.

            - Морис?

            - Хвала Богу, ты жив! Пьер, ты жив! – Морис плакал от радости.

            - Что случилось? Где чудовище? Где дух колодца?

            - Пьер, ОН ушел. Мы загнали его обратно в преисподнюю. Эта тварь вернулась в ад.

            - Что случилось, Морис? Как?

            Мой товарищ то и дело обнимая меня и произнося хвалу Господу, поведал мне о случившемся. Он начал с того, как я оставил их с Надиром, отправившись на поиски Жюля… Морис принялся укладывать вещи и на несколько мгновений потерял мальчика из виду. После первого сотрясения земли Надир неожиданно вскочил и бросился бежать к колодцу. Морис заметил его, когда он был уже далеко. Воин был очень напуган и потому не стал преследовать беглеца. Вместо этого он бросился на мои поиски. Увидев, что я сражаюсь с Жюлем, он хотел помочь мне. Потом появилось чудовище. В первые мгновения Мориса сковал ледяной ужас. Он не знал что делать: то ли бежать, то ли бросаться в бой.  Потом он видел, как я преследую Жюля, видел как я лишаю того головы и тоже понял, что я совершил ошибку. Отчаявшийся воин уже готовился достойно встретить смерть, когда заметил в песке человека, прятавшегося под грудой тел; тот что-то уверенно шептал. Морис узнал Рюи. Он незаметно подобрался к нему и молниеносно поразил в сердце. После этого, по словам Мориса, сразу же все прекратилось. Чудовище исчезло. И если бы не песок, окрашенный кровью, если бы не стоны умирающих людей, и не разбросанные части тела, можно было бы подумать, что все происшедшее было лишь иллюзией, миражом, кошмаром. На глазах у Мориса гибли люди: кто от потери крови, кто от жуткой боли. Он носился от тела к телу, пытаясь помочь каждому, но стоны постепенно стихали, пока не наступила полная тишина. «Я остался совсем один», - говорил Морис, - «Но, вдруг под туловищем мертвого воина в окровавленных доспехах увидел тебя». Оказалось, что когда я отсек Жюлю голову, на меня свалилось чье-то искалеченное тело, лишив сознания, что, возможно, меня и спасло.

            Морис помог мне подняться. Дважды побитая голова ужасно болела.

            - А где Надир? Ты видел его после того, как он убежал от тебя?

            - Нет, Пьер. Я и тела его не нашел. Наверное, чертов бесенок свалился в колодец.

            Понемногу я стал приходить в себя и уже мог передвигаться без посторонней помощи. Это место наводило на нас ужас, и потому мы желали быстрее убраться отсюда. Морис  быстро наполнил две сумки провизией, и мы, не оглядываясь, устремились к горизонту. Лошадей не было: одни в панике сбежали, другие были растерзаны чудовищем. Нам предстоял трудный путь пешком через раскаленную пустыню. В останках барона Тернье мы обнаружили карту. Прикинув наше местоположение, мы решили, что у нас есть большой шанс добраться до Антиохии, куда мы и направились.

***

            Двенадцать дней мы пробирались через беспощадные пески. Целых двенадцать дней мы заново переживали все случившееся с нами. А впереди была бескрайняя пустыня. Безжалостно жгло солнце. Постоянно мучила жажда. Приходилось расходовать много воды. Доспехи и оружие мы выбросили, оставив при себе лишь два меча, один арбалет и нож. Очень часто мы видели зеленые оазисы с прохладными реками и сладкими плодами на деревьях. Но они  таяли, как только мы приближались к ним, от чего хотелось выть и биться головой о землю. Наши тела превратились в вялые куски мяса. Терзаемые беспощадной болью и усталостью, мы валились замертво с наступлением сумерек и, забыв выставить ночную стражу, спали до самого рассвета. А потом вновь бесконечная пустыня, жара и боль.

            Моя голова заживала плохо и начала гноиться. Приходилось часто промывать ее водой. С Морисом дело обстояло лучше. Глубоких ран у него не было, лишь ушибы, да мелкие порезы, которые, впрочем, тоже отказывались заживать.

            Мы уже не знали, дойдем ли мы. Увидим ли когда-нибудь края, где родились и выросли, где остались наше сердце и наша любовь.

            Судьба пропавшего Надира стала проясняться. Как-то утром я обнаружил детские следы неподалеку от места нашего ночлега. Мальчишка следовал за нами. Но почему он не показывался и не пытался присоединиться к нам. Может быть, он опасался плена, боялся, что мы сделаем его рабом или прикажем повесить, как только окажемся в Антиохии. Но почему он тогда следовал за нами, а не бежал прочь? Ответа на этот вопрос я не знал.

            Так мы прошли еще три дня, а конца нашему путешествию не было видно. Запасы воды подходили к завершению. С каждым заходом солнца таяла наша надежда. Мы отказывались верить, что когда-нибудь выберемся из этого песчаного ада.

            Однажды утром, я проснулся и обнаружил, что Морис исчез. Рядом лежал его плащ и вещи. Все было так, как он оставил перед тем, как ложился спать. Но не было самого Мориса. Я подумал, что он, возможно, отправился осматривать окрестности, как вдруг почувствовал странный запах. Мне стало страшно. Я начал бегать, зовя Мориса, но никто не отвечал. Я был готов расплакаться, но вид друга, лежащего впереди, остановил меня. Я помчался к нему со всех ног. Что с тобой случилось, Морис? Но предо мною оказались лишь останки товарища: туловище и одна рука. Остальные части тела исчезли.

            - Нет! – закричал я при виде ужасной картины.

            Этого не может быть. Мы же убили это чудовище. Мы убили ЕГО! Как ОНО вернулось? Морис, друг мой!

            Страх и отчаяние наполнили мое сердце, и я бросился бежать от этого места. Я бежал и бежал, пока у меня не подкосились ноги. Тогда я свалился в песок и долго плакал…

            Вечером я вернулся к останкам Мориса, чтобы закопать их. Кое-как руками, я вырыл моему товарищу могилу и, зарыв его, прочел молитву.

Я знал, что одному мне не добраться. Мой друг, зачем ты покинул меня? Почему тебя выбрала эта тварь? Картина стала проясняться. Выходит, с самого начала дух колодца скрывался в мальчишке. И он, наверное, смеялся,  когда мы по его наущению убивали друг друга. Бедный Жюль, бедный Рюи. Мы с Морисом замарали руки их кровью. Надир играл с нами… эта тварь играла с нами.

            Время остановилось. Я сидел около могилы друга и смотрел, как печально заходит солнце.

            Когда пришла ночь, я решил покончить с этим. Или я, или эта тварь. Я буду ждать Надира. Пусть он приходит за мной. И если это чудовище не поразит меня первым, я вырву его зловещее сердце.

            Я притворился, что ложусь спать. Меч, я положил рядом с собой для отвода глаз, а кинжал спрятал в рукаве. Ночь уже полностью вступила в свои права. Я лежал, не шевелясь, и издавая негромкий храп. Сердце гремело в груди, готовое вырваться из оков плоти. Для меня этот гром казался громом неба, и я боялся, что он выдаст меня. Полночи я пролежал настороженный и без движения, но так ничего и не произошло. Я чувствовал, что начинаю засыпать. Внезапно я услышал тихие приближающиеся шаги. Вот и Надир пожаловал. Посмотрим кто кого.

            Я слегка приоткрыл глаза и увидел мальчишку склоненного надо мной с ножом в руках. Я подождал пока он занесет руки для удара, а потом, выхватив свой кинжал, пронзил сердце мерзкого создания. Надир молча рухнул на землю. Я же, в ярости вытащив кинжал, погрузил его вновь. Я колол и колол, пока тело мальчишки не превратилось в ошметки плоти. Затем, взвыв подобно зверю, я вырезал сердце из груди безжизненного тела и, разрубив его на части, швырнул в песок.

            Вот так, тварь! Умри! Сдохни! Это тебе за всех! Возвращайся обратно в свой ад!

            Я не помню, как я уснул, но утром я очнулся весь в крови, а рядом валялся растерзанный труп Надира. Я не стал хоронить его, а, постояв около могилы Мориса и попрощавшись с ним, отправился дальше.

            Еще два долгих дня я шел через пустыню в одиночестве. В середине третьего дня моего одинокого пути, я увидел что-то впереди. Я нисколько не обрадовался этому, приняв это нечто за мираж.

Вдруг я заметил, как от видения отделились две точки и направились ко мне. Неужели это конец? Неужели я дошел? О, Господи, неужели я спасен?! Я бросился навстречу точкам. Это оказались всадники. Впереди шагал один из антиохийских патрулей.

            Чьи-то руки бережно подобрали меня и уложили на носилки. Я хотел сказать им кто я, хотел поведать о демоне колодца и о погибших товарищах, но язык отказывался повиноваться. Я услышал:

            - Все будет в порядке, брат. Богомерзкие сарацины поплатятся за все.

            Кто-то принялся промывать мои раны. Мне что-то влили в рот, и я погрузился в глубокий сон.

            Мне снился родной дом со множеством старинных оружий и доспехов, украшавших стену гостиной. Снились теплые и светлые комнаты, по которым я любил бродить в одиночестве. Снился зеленый сад около нашего летнего замка, со множеством прелестных птиц и деревьев. Снились трое младших братьев и… отец. Они звали меня, а я отвечал, что скоро приду к ним, что скоро вернусь домой. Скоро… Они тепло улыбались в ответ и говорили, что ждут меня. А я плакал, как ребенок. Скоро…

***

            Я проснулся в просторной палатке. Подо мной был мягкий тюфяк. Голова почти не болела. Руки и ноги беспрекословно повиновались. Я чувствовал себя отлично. Рядом со мной никого не было. Я попытался встать, и мне это удалось.

            Я вышел из палатки и тут же попал под яркие лучи полуденного солнца. Я находился в центре небольшого лагеря. Мирно догорали костры. Безобидно поблескивало сложенное у палаток оружие… И никого. Казалось, что лагерь пуст.

Оглядевшись, я заметил нечто за рядами палаток и незамедлительно направился в ту сторону. Легкий ветерок шаловливо играл с моими волосами. Я ощущал легкость, некое чувство безграничной свободы и словно порхал над землей. Я вернусь домой, вернусь к вам, мои родные!

            Преодолев линию палаток, я не сразу понял, что предстало моему взору, но когда это произошло, ноги мои подкосились, и я рухнул на колени. Передо мной был воздвигнут огромный колодец, до краев наполненный кровью… Колодец из частей человеческого тела.

             Я взвыл от отчаяния. Так вот в каком сердце нашел убежище проклятый демон. Все это время демон из «Пещеры Скорби» был во мне! В бешенстве я бился головой о песок, пытаясь вырвать из груди сердце. Выбившись из сил я рухнул на землю и долго пролежал продолжая выть, словно раненный зверь. Потом я схватил кинжал и хотел проткнуть себя, но сталь сломалась о мое тело. Я не мог убить себя. Не мог изгнать чудовище из моего сердца. Не мог освободиться. Я вынужден был вечно держать в себе это зло, вечно уничтожать тех, кого люблю, и кому хотел дарить лишь одно счастье. О, Господи, почему это случилось со мной! Почему я должен был перенести весь этот ужас? Почему я не умер как Морис, Надир и остальные? Бедный Надир, он догадался, что злой дух колодца во мне и пытался меня остановить. А я… Я убил его. Боже, что мне делать? Покажи мне решение. Помоги мне теперь, когда ты мне так нужен!

Но небеса лишь смеялись в ответ, а я плакал…

С наступлением сумерек, похоронив останки антиохийского патруля, я покинул мертвый лагерь. Я брел назад, в самое сердце пустыни. Подальше от всех людей, которым я могу причинить боль. Подальше, в надежде, что, истощая  свое тело, я буду уничтожать и злого духа во мне. Я шел туда, где меня ждала могила моего друга и растерзанное тело Надира. Я хотел умереть рядом с ними. Я надеялся, что они простят и примут меня...