В пятницу вечером позвонил мой приятель Юрий.

- Здорово, “корч”!

Юра всегда при приветствии использовал хитросплетенные словечки, и потому я уже давно на это не обращал внимания.

- Привет, Юра!

- Я по процедурному вопросу.

Резкий переход к делу без излишней учтивости, Юрий считал своим коньком.

- Да, слушаю.

- Помнишь, ты просил меня достать пропуск на сатанинскую вечеринку?

- Да, конечно.

- Так вот приятель, можешь плясать от радости. Я выполнил твою просьбу. Сегодня вечером у «Церкви Света» какое-то собрание.

- «Церкви Света»?

- Да, эти кексы теперь себя так называют. Давно ушли те времена, когда сатанисты были злодеями, жаждущими лишь крови. Теперь эти ребята – интеллектуалы. У них свои идеи, и…

- Спасибо за информацию, но я все это знаю, - перебил я впавшего в кураж приятеля.

- Понимаешь, это закрытая вечеринка?

- И?

- Туда не каждый может попасть. Вход только по определенным флайерам. Фактически эти флайеры являются пропусками. На каждом из них указанно имя приглашенного. В общем, вам с Малышкой Ив придется прикинуться другими людьми.

- Евы сейчас нет в Минске. Она поехала на выходные к родителям.

- Так ты пойдешь один?

- Не знаю, стоит ли вообще туда идти.

- А как же психологический интерес? Как же чисто объективный подход?

- Ты пытаешься давить на меня?

- Нет, что ты? Ни в коем случае, Никки. Просто… Ну, не пропадать же пропускам впустую.

- Ладно, я подумаю. А почему ты сам не хочешь пойти?

- Я? За кого ты меня держишь? Что я мало с идиотами общался? К тому же я не встречал среди этих сатанистов ни одной привлекательной девчонки.

- И много ты видел сатанисток?

- Нет. Но представление об этих мегерах у меня есть. Хотя постой, возможно, проколотый пупок это сексуально. Надо подумать.

- Ты думаешь только об одном.

Юра похотливо хихикнул.

- Да я такой! Хе-хе-хе…

Мне этот разговор начинал надоедать, и я задумался, как бы тактично отвязаться от назойливого приятеля.

- Юра, где мы с тобой встретимся?

Юрий перестал хихикать и с наигранным недоумением спросил:

- Зачем?

- Чтобы ты мне передал пропуска.

- А, ты об этом! Расслабься, кекс. Встречаться не нужно. Пропуска у тебя в почтовом ящике. Я к тебе заходил после работы, но тебя не было дома, поэтому, на всякий случай, я киданул их тебе в ящик.

- Ну, спасибо.

- Да не за что. Обращайся.

- Так ты точно не хочешь пойти?

- Ну, ты и зануда, приятель! Я же сказал, не хочу. Лучше пойду с корешами водочки попью.

- Тоже не плохо, - сказал я, чтобы не расстроить товарища.

- Ладно, счастливо! Мне нужно бежать. Родина, понимаете ли, зовет, - услышал я на другом конце провода.

- Счастливо!

Юра положил трубку.

После разговора у меня было какое-то неприятное ощущение. Не предчувствие, а именно ощущение. Словно мне дали попробовать нечто ужасно горькое и эта горечь до сих пор у меня во рту.

Я присел на диван рядом со спящим Бэнджи и погладил его. Кот замурлыкал сквозь сон и перевернулся на спину, вытянув задние лапки. В магнитофоне тихо играла музыка к фильму «Страсти Христовы». Лучик заходящего солнца проник в комнату и коснулся брюшка кота. В такие тихие моменты я очень часто погружался в себя, отдаваясь во власть своим фантазиям и силе музыки. Голос неизвестной исполнительницы песен, казалось, проникал в само сердце, наполняя его некой сладкой печалью. Я всегда любил печальную и мрачную музыку. Многих она вводит в состояние депрессии или просто-напросто раздражает, но только не меня. Не поверите, но такая музыка звучит для меня оптимистично. Когда моя мама первый раз услышала Лизу Джерард, она сказала, что после такой музыки остается только свести счеты с жизнью. Мне же от такой музыки наоборот хотелось жить. Она помогала мне погрузиться в самого себя и расправить крылья вдохновения. Все самые лучшие мысли и идеи рождались под музыку. Она была неким бальзамом для моего сердца, для моей слабости, для моей бессознательной печали.

Когда заиграла композиция “Crucifixion”, сопровождающая в фильме распятие Христа, я встал и начал собираться. Это было не похоже на меня. Я бы с удовольствием остался дома и провел бы время за прочтением какой-нибудь интересной книги, но мое сознание говорило надо идти. К чему сведутся все мои знания, если не будет опыта подтверждающего их.

Я рассмеялся, услышав эту по-детски заносчивую мысль. Как приятно бывает посмеяться над собой.

Когда я выбежал на улицу, было уже темно. Аккуратные улицы спального района Минска уютно кутались в теплом свету гудящих фонарей. Было тепло. Гуляла молодежь. Кто-то спешил после изнурительной работы домой, у кого-то наоборот работа только начиналась. Я достал из внутреннего кармана пальто пропуск на вечеринку «Церковь Света» и, развернув его, прочел напечатанное в левом нижнем углу имя:

- Дмитрий Строгарев. Так… Значит я сегодня – Дима. Дима Строгарев.

Я повторил неизвестные мне имя и фамилию несколько раз, чтобы как следует запомнить. Надеюсь, я не натолкнусь там на приятелей этого Димы. Рисковать я не любил. Во всех жизненных ситуациях я поступал разумно, а не бросался в омут с головой. По крайней мере, мне так казалось.  

Главное пройти внутрь, а там уже, что-нибудь придумаю. В конце концов, буду называться другим именем.

В этом же пропуске, я нашел и время начала «вечеринки». Собрание сатанистов начиналось в 20:00. У меня оставалось около сорока пяти минут. Я быстро пошел в сторону остановки. По пути, я достал сотовый и набрал номер любимой.

- Здравствуй, «зайка»!

- Здравствуй, любимый!

- Как дела?

- Все нормально. Хорошо доехала. Сейчас сидим с мамой и папой – пьем чай. Потом пойдем разгадывать сканворды.

- Передавай от меня всем привет.

- И тебе привет, - Ева была в превосходном настроении.

- Малышка.

- Что?

- Нам тут Юра достал билеты на сатанинскую вечеринку.

- Да? Когда она будет?

- Сегодня. Мне не хочется идти, но нужно узнать что это, черт побери такое! – я внезапно разозлился на себя за то, что иду туда против своей воли.

- Это для твоей книги?

- Да, будь она проклята!

- Ладно тебе. Эта вечеринка легальна?

- Судя по всему, да. Думаю, там будет даже охрана.

- Будь осторожен. Обещаешь? – в голосе Евы слышались нотки волнения.

- Обещаю. Если ты захочешь, я не пойду.

- А чего хочешь ты?

- Я не хочу идти, но надо. Мне кажется, что я не смогу писать об этом, не смогу понять этих людей, если сам не увижу их.

- Ты пойдешь один?

- Да. Юра отказался.

- Звони.

- Обязательно. Ты не расстроилась?

- Нет, ни сколечко.

- Я тебя люблю, Ив.

- И я тебя люблю очень-очень, сильно-сильно, честно-честно.

Я не мог сдержать улыбки.

- И я тоже очень-очень, сильно-сильно, честно-честно.

Ева тоже улыбнулась, и я представил, как далеко в другом городе, ее дыхание сталкивается с телефоном, ее черные глазки – пуговицы лукаво блестят, а ротик с острыми зубками, слегка растянут в обольстительной улыбке.

- Я позвоню тебе сегодня.

- Обязательно звони. Я буду волноваться.

- Не волнуйся. Я уже большой мальчик.

- Ну, ладно мне нужно идти. Хорошо?

- Хорошо, любимая. Пока.

- Пока, любимый.

Она отключилась, и я услышал короткие гудки.

В это время к остановке подъехало маршрутное такси. Оно было полупустым. Заплатив водителю за проезд, я устроился на заднем сиденье, и, опиревшись головой о стекло, наблюдал, как мимо меня проносятся огни большого города.

Без пяти восемь я поднимался по ступеням, ведущим к одинокому дому на холме. Этот дом располагался в незастроенной части города. Неподалеку темнел лесочек, в котором зимой любили прогуливаться лыжники. В темноте он казался враждебным, словно в нем затаилась некая злая сила, готовая пожрать любого, кто приблизиться к ее убежищу. Эти архаичные страхи я списал на свое бессознательное.

Этот дом был хорошо виден с дороги. Я часто проезжал мимо него по пути на работу, но никогда не думал, что он является официальным притоном последователей Антона Шадор ЛаВея, скорее местом встречи баптистов или так называемых «слуг Иеговы».

Спереди здание казалось не очень большим, но стоило только попытаться обойти его и оно начинало казаться огромным. Лабиринты пристроек и переходов превращали его в некий запутанный маленький городок со своими центральными ухоженными «аллеями» и полузаброшенными поросшими мхом и лишайником «улочками».

Вокруг было тихо и безлюдно. На мгновение мне показалось, что я единственный, кто решился явиться на эту вечеринку.

Поднявшись по ступеням, я отворил большую дверь, издавшую громкий скрип, и вошел внутрь.

Передо мной был небольшой холл. Слева гардероб, рядом дверь в другое помещение, справа мягкий «уголок», напротив входа зеркало, в котором я четко видел свое отражение. Ничего необычного. Я почувствовал разочарование.

Внезапно, словно из ниоткуда, появился здоровый парень:

- Здравствуйте. Ваше приглашение? – вежливо сказал он.

Я посмотрел на его толстую шею и бугристые плечи и не позавидовал тому, кто решился бы проскочить мимо этой «гориллы» без билета.

- Здравствуйте.

Я доброжелательно улыбнулся и, засунув руку во внутренний карман пальто, достал приглашение.

- Вот, пожалуйста, - сказал я, протягивая билет «горилле».

Он взял его своими толстыми пальцами и, внимательно осмотрев, спросил:

- Дмитрий Строгарев?

- Да, конечно, - ответил я без запинки.

«Горилла» обнажил в улыбке белые до ненормальности зубы и сказал:

- Добро пожаловать. Верхнюю одежду снимайте в гардеробе.

Я снял пальто и положил его на гардеробную стойку. К моему великому удивлению, вместо привычной бабули, появилась молодая девушка с черными волосами. Приняв мое пальто, она вместо номерка выдала мне медный кулон с кожаным ремешком, который я надел на шею.

- Второй номерок прицепите сюда же, - сказала она, добродушно улыбаясь.

- Спасибо, - ответил я в недоумении, о каком же втором номерке идет речь.

Я вошел в следующее помещение и был удивлен. Комната была пуста: ни души. В этой тускло освещенной комнатушке были еще две двери. Я не знал, что мне делать и хотел было уже вернуться и спросить гардеробщицу, как неожиданно одна из дверей тихо приоткрылась, и оттуда вынырнул худой человечек с козлиной бородкой.

- Здравствуйте, - проблеял он.

- Здравстуйте.

- Вы…?

- Дмитрий, - не растерявшись, подсказал я.

- Ах, Дима, превосходно! – незнакомец хлопнул в ладоши. – Следуйте за мной.

Он вошел в ту же дверь, из которой появился, и я последовал за ним.

Мы молча прошли по узкому коридору, освещаемому лишь тремя светильниками, выполненными в форме факелов.

В конце коридора было еще две двери: одна спереди, а другая слева.

Внезапно дверь слева отворилась, и из нее вышел некто в длинной мантии с капюшоном, накинутым на голову. Этот некто держал в руках блюдце с горящей свечой. Не обращая на нас никого внимания, незнакомец, исчез за другой дверью.

Мой провожатый остановился и сделал учтивый жест, приглашающий меня войти в ту дверь, откуда до этого появился человек со свечой. Я вошел, он не последовал за мной. Теперь я увидел множество мужчин и женщин в черных шелковых мантиях, и у каждого была в руках свеча. Они один за другим молча скрывались за той дверью, в которую я только что вошел. Были и другие, которые, как и я не успели еще облачиться в этот наряд. Я присоединился к ним.

Здесь был еще один гардероб. Когда я оказался рядом с одной из обслуживающих женщин, она взглянула на номерок, висящий у меня на шее и, утвердительно кивнув, протянула мне черную мантию и свечу. Далее я подобно остальным проследовал в маленькую кабинку, где как я понял, должен был полностью раздеться и облачиться в выданную мне мантию. Сначала я подумал накинуть мантию поверх одежды в надежде, что никто не заметит моей хитрости, но потом отказался от этого, боясь быть разоблаченным.

Я разделся. Моя нагота в этом странном месте и при таких обстоятельствах подействовала на меня возбуждающе, дав место дерзким фантазиям. Собравшись с силами, я запихнул ожившего зверя подальше в самые сокровенные уголки сознания и накинул на голое тело шелковое одеяние. Ткань приятно ласкала тело, заставляя его ощущать жизнь, каждой своей частью, каждой клеточкой кожи. Я унял блаженную дрожь и, взяв аккуратно  сложенную одежду в одну руку, а свечу в другую, вышел из кабинки.

Сдав свою одежду в гардероб, я получил еще один номерок, который мне повесели рядом с первым. Потом мне зажгли свечу, и я, накинув капюшон на голову, последовал за остальными.