… Я поставил компакт диск группы Raison D’Etre и выключил свет. Моя любимая мылась в ванной. Я слышал, как шумит вода, слышал глухой стук бутылочек из под шампуня о раковину. Видел маленькую полоску света, пробивающуюся через щель ванной комнаты…

Я отвесил шторы. В комнату проникли печальные огни уличных фонарей. Что-то тоскливо постукивало о подоконник. Тук. Тук. Тук. Я знал этот звук с самого детства. Словно кто-то просит впустить внутрь. Тук. Тук. Тук.

Я отошел от окна, расстелил на полу байку и лег. Из магнитолы доносились мрачные звуки музыки в стиле Dark Ambient. Шум ветра… Грегорианский хор… Глухой звон колокола… Я закрыл глаза и попытался, как всегда расслабиться, начиная с кончиков пальцев ног. И тут мне стало страшно. Меня окутал необъяснимый страх. Казалось, что сам воздух, что вся атмосфера комнаты вдруг оказалась пропитана этим неожиданным чувством.  Это был не тот страх, что мы испытываем в детстве, когда, насмотревшись фильмов ужасов, ожидаем появления чудовищ. Штора, диван, кресло – все это тогда кажется убежищем жутких тварей, которые только и жаждут того, чтобы схватить нас. В такие моменты я накрывался одеялом с головой и старался ни о чем не думать. Это может показаться странным, но я никогда не боялся чудовищ. Я страшился самого испуга – острой волны страха при неожиданном появлении мерзкого создания…

Но теперь был не тот страх. Я не боялся чудовищ. Я… Я боялся нечто, что трудно объяснить словами. Я боялся “ничего”. Да, именно “ничего”, как бы это абсурдно не звучало. “Ничего” или “ничто” – это когда тебя нет, когда не существует мыслей и чувств и…  возможно, даже страхов.

Стоп. Запутался. Но ведь я боюсь. Есть страх, который говорит о том, что есть нечто. Или я боюсь себя? Мне страшно остаться наедине с самим собой.

Эта неожиданная мысль, словно вспышка света, на мгновение ослепила мое сознание. Я замер. Все вдруг остановилось. Мысли, дыхание, бег крови по венам и, казалось, даже само время – все остановилось и потеряло смысл. Я увидел спокойную гладь озера. Но и это видение быстро растаяло в пустоте. Наверное, вот так выглядит смерть? Или точнее несколько мгновений перед смертью, когда ты осознаешь, что остался один, что все чувства и ощущения посещают тебя в последний раз, и ты радуешься даже самому страху, как свидетельству жизни.

Смерть. Смерть. Смерть. До этого я много раз пытался понять смысл и значение смерти, но оно всегда оставалось для меня лишь словом.

Почти каждое слово становится кусочком нашей жизни, нашего сердца. Я называю такие слова живыми. Они есть, и так или иначе связаны с нашей жизнью. Я бы сказал, что из них складывается пирамида нашей жизни.

Что такое “весна”? Весна – это я склоненный над быстро бегущим ручейком. В моих руках кораблик. Я улыбаюсь. Со мной друзья. Мы счастливы и смеемся, а в воздухе летает некий волшебный запах. И мне кажется, что вся магия весны, вся ее прелесть и очарование, лишь в этом магическом запахе, который дурманит голову и пьянит сердце, вынуждая нас становиться безумными и счастливыми.

“Весна” – это и лучики солнца, согревающие меня и мою любимую, когда мы гуляем по городу, держась за руки. Это и прикосновение… Легкое, как танец перышка. Это тепло от этого прикосновения.

Странно, бывает, что одно слово впитывает в себя несколько мгновений жизни, несколько чувств и понятий. Как и слово “весна”. Я могу говорить о нем до бесконечности. Улыбаюсь… Интересная штука жизнь. Она может длиться пять, двадцать, шестьдесят лет, но о ней можно говорить вечно. “Жизнь”… Я настолько сильно ощущаю это слово, что даже могу погладить его. Я могу слышать его, когда оно плачет или смеется, а особенно, когда поет. Я могу видеть его даже в мелком насекомом. Жизнь…

Но существуют и мертвые слова. Это те, которые ничего не дарят и не принимают. Они просто звук. Звук, помогающий нам общаться друг с другом.  У каждого есть свои мертвые и живые слова. Для кого-то слова “жизнь” и “весна” никогда не рождались или уже давно умерли. Но не для меня… Не для меня…

Как бы это глупо ни звучало, но и слово “смерть” для меня является живым. Да, именно живым. И вот в такие минуты как сейчас, когда я остаюсь один, я могу прикоснуться к нему. Вы не поверите, но оно живо и у него есть сердце. Я могу слышать его печальный стук, могу чувствовать его. Абсурд. Голова начинает кружиться от этих запутанных и безумных мыслей.

Слова. Слова. Слова. Это все великая глупость. Чушь! Нет мертвых и живых слов. Есть мы. И это мы живы. Мы сами связываем то или иное слово с нашими переживаниями и нашей жизнью. Мы сами оживляем эти пустые звуки. Мы – боги наших слов.

Тишина...

Опять я говорю как пророк. Улыбаюсь… Снова эта игра. Зачем? Разве я уже не перерос всех своих пророков?

Нет. И никогда не перерастешь. Да и зачем? Зачем тебе бежать от этой игры. Ты хочешь узнать, что находится за приделами всех твоих игр, всего созданного тобой мира? Я скажу тебе. За пределами всего есть лишь ничто – смерть.

Я заметил, что перешел с собой на “ты”.

Ничто? Или нечто?

Не знаю. Придумай сам.

Тихий смех...

Это смеюсь я? Или тот другой?

Не знаю. Придумай сам...

***

Ева выключила воду и, обмотавшись полотенцем, вышла из ванны. В квартире было темно. Она на цыпочках дошла до коридора и, нащупав выключатель, включила свет. Дверь в зал была открыта. Опустив ноги в теплые тапки мужа, Ева протянула руку к дверной ручке.

- С легким паром, “заинька”, - услышала она спокойный голос.

- Спасибо. Ты еще будешь медитировать?

- Нет, - Никита сел, положив руки на согнутые колени. – Я уже закончил.

Он встал и, приблизившись к Еве, нежно поцеловал  девушку в губы.

- Спасибо, - Ева прижалась к груди мужа.

- За что?

- Не знаю. Спасибо, что поцеловал меня.

Никита нежно улыбнулся и прислонился щекой к волосам девушки.

- Ты мокрая.

- Ага.

- Я тебя люблю.

- И я тебя. Очень-очень, сильно-сильно, честно-честно. А ты?

- И я очень-очень, сильно-сильно, честно-честно. Выходных так мало.

- Что, любимый?

- Выходных так мало. Я хочу никогда с тобой не расставаться.

- Я тоже. Ты так приручил меня.

Никита улыбнулся.

- Завтра вечером, мы снова будем вместе. К тому же, - он постарался придать таинственность своему голосу. – К тому же у нас впереди целый вечер.

- Здорово! – Ева обрадовалась так, словно только что открыла для себя эту маленькую истину. – Целый вечер.

Она оторвалась от мужа и, встав у зеркала, принялась расчесывать свои ярко рыжие волосы.

- Посмотри, я рыжая?

- Да, хорошо покрасилась, моя огненная малышка.

- Тебе правда нравится? Я уже и не представляю себя с другим цветом волос.

Ева сняла полотенце и протянула Никите:

- Повесь, пожалуйста.

Тот аккуратно повесил влажное полотенце на вешалку в ванне и, вернувшись, облокотился о стену рядом с расчесывающейся девушкой. Она была полностью обнажена. Пышная подрагивающаяся в такт движениям грудь, узкая талия и округлые бедра – Никита тысячи раз видел все это и всегда испытывал некую таинственную радость и восхищение. Он любил это изящное тело, любил его так же, как и заключенную в нем душу.

- Ты прекрасна, - прошептал Никита.

Ева ничего не ответила, но он мог поклясться, что видел, как его любимая улыбнулась.

- Может, выключим музыку? – внезапно предложила она.

- И?

- И посмотрим, что идет по телевизору.

- Почитать не хочешь?

- Не, начиталась в ванне. Книга интересная, но хочется разнообразия.

- Ты не поверишь, но и мне тоже захотелось заняться чем-нибудь, что не требует погружения в себя.

- От себя не скроешься, - с улыбкой проговорила девушка.

- Это уж точно.

Никита выключил музыку и, взяв пульт, включил телевизор.

- Что ты хочешь посмотреть?

- Не знаю. Может, фильм. А что идет по Animal Planet?

Никита щелкнул на девятнадцатый канал. Там, какая-то женщина выхаживала неких животных похожих на летучих мышей.

- Что-то про летучих мышей. Нет, постой! Про летучих лисиц, - поправился он, услышав слова диктора. – Ты только посмотри на это чудо!

Девушка, закончив приводить себя в порядок, вошла в зал.

- Ой, какие же они милые!

Ева и Никита улеглись на диван и, обнявшись, уставились на экран телевизора.

- Ты только посмотри на это! – девушка от восторга толкала плечом Никиту в грудь. – Посмотри.

Передача про летучих лисиц шла около получаса. Супруги то и дело весело смеялись, глядя на проделки милых созданий и, отпуская по этому поводу меткие комментарии.

- Хочешь загадку? – сказал Никита, когда по экрану забегали титры.

- Какую?

- Шахматную.

- Это из книги, которую ты читаешь?

- Да.

- Этого… Артура Пресса…

- Артуро Перес Реверте. Книга называется «Фламандская доска».

- Ах, да. Вылетело из головы, - Ева виновато улыбнулась. – Так, что там за загадка?

Никита подошел к книжному шкафу и, протянув руку к одной из стопок книг, не помещавшихся на полке, взял самую верхнюю.

- Вот, она. Ты когда-то заняла первое место в своем городе по шахматам. Думаю, эта задачка покажется тебе интересной.

Никита открыл книгу на нужной странице, и перед Евой предстал рисунок шахматной доски, с расположенными на ней фигурами.

- Помнишь, я тебе вкратце рассказывал сюжет книги. Перед героями стояла задача вычислить, какая из представленных фигур ходила последней.

- Пустяк, - девушка махнула рукой.

- Пустяк? Может, ты гений? Давай посмотрим.

Ева придвинула к себе книгу и, указав, на три черных пешки, сказала:

- Эти пешки не могли ходить, так как они стоят на своих местах. И… - она указала пальцем на черного офицера. – И слон не мог ходить, так как он находится на своей позиции и зажат вот этими двумя пешками.

- Это-то понятно. Что ты скажешь насчет остальных фигур? – Никита устроился поудобнее.

Ева легла рядом и продолжила:

- Этот конь тоже не мог ходить…

Девушка подходила к разгадке шаг за шагом, а Никита щедро награждал ее поцелуями. Потом неожиданно книга была отброшена в сторону и, словно обидевшись, захлопнулась. Рубашка нелепым пятном валялась на полу. Комната наполнилась возбуждающим полумраком… Два горячих тела соединились в одно неистовое пламя. Осыпая изящную шею поцелуями, Никита чувствовал прикосновение рук любимой, чувствовал боль, смешанную с наслаждением, когда ее ногти в порыве страсти впивались в его спину. Он слышал ее прерывистое дыхание. Тихий звук жизни, искренности и чистоты. И этот звук был красноречивее, был живее каждого слова. Этот звук наполнял жизнь смыслом…

Когда все кончилось, они лежали, обнявшись, словно боясь отпустить друг друга и тем самым утратить навеки. Их сердца бились рядом словно две птицы, желающие разорвать свои оковы, чтобы встретиться друг с другом. Постепенно пламя начинало гаснуть. Он тихо дышал, уткнувшись носом в ее волосы; она, спрятавшись в его объятиях, будто в поисках защиты от окружающего мира.

«Я самый счастливый человек!». Никита понимал всю нелепость этой мысли, но ему так хотелось сказать себе это. Неважно. Пусть это и нелепость. Только бы сказать. Одурманить, обмануть себя этой нелепостью и жить ею. Он закрыл глаза и оказался в море покоя и тишины. Оно что-то шептало. Никита увидел себя и Еву. Он держал ее на руках, и они кружились. Воспоминание или иллюзия? Неважно. Он понял, что не желал бы сейчас оказаться ни в каком другом месте. Только здесь и с НЕЙ. Ему вдруг показалось, что жизнь слишком мала,  что жизнь – это слишком ничтожная крупица времени для того, чтобы вместить любовь. От этого становилось тоскливо.

- У нас так мало времени, - прошептал он.

- Для чего? – казалось, Ева знает ответ на свой вопрос.

- Мало времени, чтобы быть вместе.

- Давай, не будем думать об этом.

Молчание.

- Давай.

- Я люблю тебя.

- И я.

- Тоже себя любишь? – Никита улыбнулся своей шутке.

- Да, - Ева щелкнула пальцем по его носу, а потом поцеловала и добавила. – И я тебя люблю.

Во сне Никита видел себя бегущем по морскому берегу. Волны приятно ласкали ноги. В закатном ванильном небе кружили чайки. Он бежал навстречу заходящему солнцу и кричал: «Я самый счастливый человек в мире!».