(продолжение)
***
Нашему счастью суждено было оборваться. Однажды в наш рай ворвался топот множества ног. Нас грубо схватили и поволокли наружу. Я думал: «Неужели это конец? Нас убьют? Или отпустят? Моя милая Эли, я не оставлю тебе! Мы пойдем вместе до конца!».
Я хотел сказать ей об этом, но мне заткнули рот тряпкой.
Нас долго тащили по каким-то извилистым переходам. Свет факелов слепил мне глаза, но я стал постепенно привыкать к нему. Каким же теплым и добрым он показался мне тогда.
«Вот мы и прибыли», - подумал я, когда нас втащили в огромный зал. Я еще щурился от света и потому не мог толком разглядеть его, но ощущение мне подсказывали, что он огромен.
Меня отпустили, а ей связали руки.
- Что вы делаете? – закричал я. – Отпустите ее.
Ближайший тюремщик сильно ударил меня по лицу. Из рассеченной губы полилась кровь.
Они молча опустили ее на колени. Я видел, как с ее глаз бежали слезы. Она не кричала, просто плакала и умоляюще смотрела на меня.
- Оставьте ее твари! – крикнул я и вновь получил по голове.
И тут появился ОН. Это был первый раз, когда я увидел ЕГО. На мгновение, мне показалось, будто сама тьма обрела форму и спустилась в этот зал. Охваченный необъяснимым страхом, я почувствовал дрожь в коленях.
- Убей ее! – услышал я голос похожий на скрежет металла о камень, от которого ножом резало голову. – Убей ее!
Мне вложили в руку большой нож. Такой красивый, такой блестящий, словно созданный для того, чтобы пить кровь.
- Убей ее и я отпущу тебя!
Дрожащей рукой я вытер со лба пот.
- Нет.
- Если ты не убьешь ее, мои слуги все равно разорвут ее на части, и ты не получишь свободы! Убей ее и будешь свободен!
Тюремщики подтолкнули меня к, стоящей на коленях, Эли. Мне было очень страшно. Я боялся за себя и за нее. Мысли лихорадочным потоком проносились в моей голове: «Почему все так сложилось? Почему я должен это сделать? Но нам двоим не спастись! Тогда спасусь хотя бы я один. Разве я не заслужил этого? Разве я не достаточно намучался? А свобода это так прекрасно, так хорошо. Друзья, Йавинелле, я приду к вам. Любой ценой я вернусь к вам! Я боюсь тебя смерть! Боюсь всех вас! Оставьте меня жить! Я сделаю, что угодно, только дайте мне наслаждаться помоями и вашими побоями. Даже чувствовать боль – это так чудно в сравнении со смертью. Жизнь! Свобода!».
Но с другой стороны была ОНА, моя милая Эли. «Неужели я предам тебя? Неужели так отплачу за то, что ты спасла меня от моего безумия. Моя милая Эли. Другого выхода нет. Нам двоим не спастись».
Я замахнулся.
«Прощай! Я люблю тебя!» - плакало сердце.
«Нет!»
Я со всей силы обрушил нож в сердце черной фигуры. Руку пронзила боль. Меня толкнули, и я упал на спину.
- Глупец!
Он выхватил свой меч и с огромной силой опустил на шею Эли... Моей Эли! Моей милой Эли!
Ее обезглавленное тело мгновение стояло, а потом повалилось рядом со мной. Я обнимал его, словно стараясь своей любовью вернуть к жизни. Я орошал его слезами, а оно молчало и не шевелилось. Надо мной смеялись, а я целовал его и плакал. Я чувствовал, как оно холодело в моих объятиях, и пытался согреть его, как делал много раз до этого, но не мог. Потом они принялись забирать ее у меня, а я проклинал их, бился, царапался. В тот момент я сам был чудовищем. Тогда они отступили, и в их глазах я прочел страх. Я расхохотался им в лицо, а они больше не смеялись.
ОН двинулся ко мне, и я зарычал, словно раненная волчица, заступающаяся за своего детеныша, но на него это не подействовало. Одной рукой Проклятый поднял меня, а второй оторвал от меня тело Эли. Я брыкался, впивался в него зубами и ногтями, а он будто не замечал этого. Словно щенка, он бросил меня на землю.
- Глупец! – снова услышал я.
Дальше я плохо помню себя, потому что мой разум помутился окончательно. Знаю лишь, что меня вновь поволокли по коридорам. Я пришел в себя только после того, как услышал звук, захлопываемой двери. Я был в своей темнице.
Сначала я сидел не шевелясь. Потом обезумев стал носиться, ища Эли, и не находя ее начинал выть и царапать стены, ломая ногти о грубые камни. Мой маленький рай вновь опустел, превратившись в ад.
- Где моя Эли! Верните мне Эли! – кричал я, но ответом мне были мои собственные вопли.
Упав на колени, я целовал то, место, где обычно сидела она, когда мы беседовали.
- Верните мне мою Эли! – умолял я, теряя сознание.
***
Постепенно, я начал возвращаться к жизни, в которой я был один. Но порой, когда мне становилось ужасно скучно, я садился в угол и, представляя, что голова Эли лежит у меня на коленях, а я глажу ее волосы, беседовал с ней.
- Прости меня за то, что так получилось. Я так хотел быть с тобой. Поверь мне, я не предал тебя. Я хотел умереть с тобой, а ты ушла одна. Ничего не бойся. Все будет хорошо. Мы выберемся отсюда. Вместе пойдем к твоим родителям, и я попрошу их, чтобы они отдали тебя мне. Мы всегда будем вместе. А весною... Весною, когда зажигают праздничные костры и поют самые красивые песни, я уведу тебя в лес и скажу, что люблю тебя. Слышишь, я люблю тебя!
После этого мне становилось больно, и я всегда плакал, а она молча спала у меня на коленях.
Если бы не память о ней, я сошел бы с ума в той темноте. Думаю, мои тюремщики, этого и добивались. Но я держался. Ел их помои. Терпел оскорбления и побои. И при этом разум не покидал меня. Для меня такая жизнь стала обычной, и скажу честно, что через несколько десятков лет, проведенных в заточении, я совсем свыкся с болью и страданиями. Их удары были для меня как утренняя разминка. Я научился в объедках видеть благость. Были дни, когда я устраивал пиры. Среди этих помоев у меня были свои деликатесы. Я долго просиживал, составляя вымышленное меню на завтра.
Я не знал, как мне считать дни и потому решил делать зазубрины ногтем на одном податливом камне. Эту процедуру я проделывал каждый раз, когда просыпался. Я понимал, что мой способ вычисления не верен, но мне это было нужно. Мне доставляло огромное удовольствие гладить сделанные мною отметины, в эти мгновения я чувствовал, что сражаюсь, что у меня есть надежда. Я ждал сам не зная чего. Но моим надеждам не суждено было сбыться.
Однажды около дюжины моих мучителей ворвалось в темницу. С криком они набросились на меня. Я увидел, что у них была веревка. «Что за мучения они выдумали на этот раз?» - думал я. Во что бы то ни стало, я решил не сдаваться без боя. Прежде чем они скрутили меня, я успел сломать несколько носов и челюстей. Покалеченные мною выли от боли, а я смеялся над ними и осыпал оскорблениями, в сочинении которых, я к этому времени достиг совершенства.
- Смейся, смейся, - выплюнул один из них. – Шуточки закончились, теперь ты познаешь боль.
Ударив меня по лицу и заткнув рот тряпкой, они вынесли меня наружу. Я вспомнил, как давно, меня или кого-то другого также тащили по этим туннелям, также слепил свет факелов, также воняло сыростью и плесенью. Но тогда я боялся. Мне было страшно за Эли и за себя. «Эли? Кто это?» - думал я. - «Призрак?».
Но и на этот раз меня ожидала боль. Муки мои только начинались. Тюремщики приковали меня к огромному деревянному столу так, что я не мог пошевелить даже головой. Передо мной предстало множество ужасающего вида инструментов. Крючья, ножи, гвозди, пилы и топоры зловеще нависали надо мной.
- Повелитель приказал украсить тебя, - злобно пошутил один из тащивших меня и, вынув кляп, вставил мне в рот металлическую скобу так, что я не мог закрыть его. Я начал кричать, но это было бесполезно. Мои стенания только веселили их.
Я испытал тогда жуткую боль. Даже теперь я не могу без дрожи вспоминать о ней. Мне пилили зубы. Резали лицо, а потом зашивали. Ломали кости, выворачивали суставы. Я плакал и мысленно умолял их остановиться. Я готов был стать рабом самого мерзкого из них, лишь бы они прекратили. Но они были безжалостны.
От потери рассудка меня спасла потеря сознания. В тот момент, я желал умереть, утонуть в море боли, уснуть и не проснуться. Но они знали свое дело, и я остался жив. Я просто лишился чувств.
***
Я пришел в себя от ужасной боли. Мое тело было одним сплошным сгустком страданий. Моя грудь разрывалась от стона. Руки судорожно царапали пол. Что со мной сделали?
Я открыл глаза. Это удалось мне с большим трудом. В помещении был полумрак. Но для меня не видевшего света много лет, он был очень ярким. Я лежал на куче сена. На мне была чистая одежда. Вокруг было чисто. Ни сырости, ни зловония. Что произошло? Неужели они сжалились надо мной? Я не верил в это.
Превозмогая боль, я встал на ноги. Передо мной было огромное зеркало. Я взглянул в него и чуть не потерял сознание. Оттуда на меня смотрела ужасная зеленоватая морда, из безгубого рта торчали острые гнилые зубы. Кривые ноги. Нет, лапы. Вогнутая грудь и длинные неестественно вывернутые руки. Я просто не узнавал себя. «Что вы сделали со мной?!» - кричал я. – «Твари! Нет! Неееет!»
В отчаянии, я набросился на зеркало и разбил его вдребезги.
«Что вы наделали?! Будьте вы прокляты!»
Я топтал осколки стекла, и из моих ног текла кровь.
«Ноги мои. Мои быстрые, стройные ноги, что они сделали с вами?»
Внезапно, на меня снизошло озарение, и я, схватив один осколок, нацелился им себе в горло. Но кто-то очень сильный схватил меня за руку. Несколько пар рук опутали меня, словно сети. Я брыкался, пока от боли не потерял сознание.
***
Вот так я стал тем, кем ты меня видишь. Страшным, ужасным орком.
По приказу Проклятого, меня перевели в другое помещение, где стены были отполированы до блеска, чтобы я постоянно видел свою морду, и не мог избавиться от гнетущих меня зеркал.
- Ну, кто теперь чудовище? – издевались мои тюремщики. – Как поживаешь, зеленая рожа?
Я не мог смотреть на себя. Поначалу, я бросался на стены, грыз, царапал их, а они беспощадно смотрели на меня моими выпученными глазами. Я снова сходил с ума. Эли больше не являлась мне, словно ее страшил мой теперешний образ. Я остался совсем один. Чтобы избавиться от мучившего меня отражения, я вымазал все стены своими испражнениями.
Я победил. Мои враги не ожидали этого. Они думали я пал и не найду выхода. Ха! А я не боялся зловония, потому что сам был ходячим его символом. Я тщательно замазал, каждое свободное место, превратив мою тюрьму в зловонный ад. Но я победил. И когда они приходили, чтобы оскорбить меня, я смеялся в ответ и весь измазанный, бросался на них. Они боялись меня. Я запугал своих мучителей. Я победил…
Несмотря на свое безобразие, я стал расти в своих глазах. Я чувствовал, что становлюсь сильнее и потому однажды, задушив двух тюремщиков, приносивших мне пищу, я бежал. Да...
По пути я перегрыз глотки еще пятерым. Я упивался местью, и был свободен. Я долго плутал по туннелям, пока не нашел выход. Первый раз, за много долгих лет, я оказался на воле. Я мчался по снегу и чувствовал себя волком. Единственное, что мучило меня, это слова, которые Темный Властелин произнес главному тюремщику:
- То, что не смог сделать Я, сделают те, кого он любит.
Тогда я не знал их зловещего значения. Я думал, что бежал лишь благодаря своей силе, а на самом деле моим освобождением руководила Его воля. Тогда я был счастлив и предвкушал свое возвращение. «Я иду к вам квенди! Наконец-то я свободен, слышите, братья, я бегу к вам».
***
Очень долго я пробирался сквозь снег и мороз, и если бы в темнице я не обрел стойкость, то никогда не увидел бы своего дома. Я мерз. Мои гнилые зубы больно бились друг о друга. Иногда мне удавалось словить какую-нибудь зазевавшуюся зверушку, а иногда я голодал по несколько дней подряд. Но я был счастлив. В первые дни моего возвращения надежда была сильна как никогда раньше.
Я очень часто плакал, сам не зная почему, то ли от радости, то ли от горя. Мне было стыдно, но я немного скучал по своей темнице. Почему-то мне казалось, что я не иду к дому, а удаляюсь от него. Впрочем, это сидело очень глубоко во мне. Я родился там, в темноте. Я создание Тьмы.
Зима становилась все беспощадней и беспощадней. Метель жестоко била по щекам. Мерзли пальцы, мерз нос. Через месяц пути, я начал терять надежду. Я боялся, что не доберусь до озера Куйвиэнен, замерзну и превращусь в один из этих тоскливых снежных курганов. Я думал: «Так нельзя. Это несправедливо. Неужели для того, чтобы умереть сейчас, я вытерпел все эти муки. Нет. Пожалуйста, кто-нибудь помогите мне! Я не хочу умирать, я хочу жить, хочу любить, петь, радоваться теплу. Пожалуйста!».
Но ответом мне было лишь завывание метели и плач голодного волка, следующего за мной и ожидающего моей смерти. Признаюсь, я тогда потерял надежду. Я, кто вытерпел все муки, кто победил даже своих мучителей, я лишился своей надежды.
Я вспомнил Эли. Как тепло нам было вместе. Я видел, как рядом со мной плыл ее образ, и это согревало меня. Она оставалась со мной до конца.
И тогда я увидел огни. Впереди были квенди. Мне казалось, что я слышу их песни. «Наконец-то я дома!» - ликовало мое сердце. – «Я добрался!». Огни вернули мне силы, песни надежду.
"Подождите меня, я бегу к вам!" - кричал я.
(продолжение ниже)