Третьего дня, вместо того чтобы вязать крестиком, готовить салат "Лесная сказка", разбирать гербарий и исступленно делать аппликации из осенних листьев, я с интересом прислушивалась к новому рингтону, который недавно установила на мобильник. Когда мелодия отыграла четыре раза, я окончательно решила, что рингтон мне не нравится и наконец-таки ответила на звонок:
- Привет! - кровожадно сказала в трубку Сашенька.
- Хрен тебе! - поздоровалась я. - Пить я не буду! Даже не умоляй!
- Но ты же знаешь мои семейные обстоятельства, - захныкала моя колясочная подруга.
Семейным обстоятельствам Сашеньки могла бы позавидовать любая девушка: удачно вышла замуж за подающего большие надежды программиста, родила очаровательного Филиппа, научилась готовить гламурный борщ, - вот только некоторые из достижений Александры за последних три года. Единственной тучой на горизонте была свекровь, которая вместо того, чтобы провалиться к чертям собачьим или, скажем, иммигрировать в Зимбабве, зачем-то жила вместе с Сашкой в одной квартире и профессионально омрачала ее счастье.
Конфликт с Ниной Андреевной был настолько масштабным, что молодым пришлось установить замок на дверях собственной комнаты и, пробив брешь в бюджете, купить себе новый холодильник.
И вот сейчас, когда Сашкин супруг уехал на неделю в столицу, бесчестно оставив ее в окружении свекрови, подруга остро нуждалась в поддержке:
- Я вообще-то занята, - без особого энтузиазма заметила я.
- Чем?
- Гербарий хочу разобрать!
- Ха!
"Почему люди всегда так скептически воспринимают эту мою нереализованную страсть?" - печально думала я по дороге к Сашенькиному дому.
Печаль рассеялась и сменилась тревогой, как только Александра провела меня в свою комнату, закрыла с таинственным видом дверь на ключ и предъявила ящик шампанского.
- Муж оставил, - объяснила она, - чтобы я не скучала.
Филипп спал, Сашенька благочинно хлебала шампанское, жаловалась на жизнь и придумывала сентиментальный план убийства свекрови.
- Надо покурить! - объявила она на второй бутылке. - Идём на кухню.
Засовы заскрежетали, ключ в замочной скважине провернулся, и Александра выпустила меня в коридор.
- Живешь как в тюрьме! - заметила я.
- А что делать? - Сашка закурила и начала обдумывать план убийства с утроенной силой.
Так ничего и не придумав, мы вернулись к дверям комнаты. Они были заперты. На ключ.
Двухлетнему Филиппу хватило времени, которое Саша потратила на сигарету, для того, чтобы проснуться, вылезти из кровати, подойти к двери, закрыть себя на оставленный в замочной скважине ключ, вытащить ключ и начать его изучать с философской улыбкой на лице.
- Филипп! - побледневшими губами проскулила Сашенька. - Фили-и-и-и-пп!
- Запасной ключ есть? - спросила я.
Есть, естественно. У мужа. А муж - в Киеве, в то время как запертый ребенок - в комнате. Один! И тогда мы запаниковали.
Филька начал паниковать вместе с нами аккурат через пятнадцать минут. Осознав, что мы с Александрой не можем к нему попасть, ребенок взвыл белугой, потому что маленькие дети всегда так делают, когда понимают, что их сплошь и рядом окружают одни идиоты!
- Филя! - стонала Саша в замочную скважину. - Филя, что делать!?
Но Филя не знал, что делать, поэтому в гневе отбросил от себя ключ и принялся орать громче и выразительнее, дабы мы с Александрой окончательно устыдились своего безалаберного поведения и покончили жизнь самоубийством.
Пока Александра пыталась успокоить малыша, я бегала по подъезду в поисках крепкого мужика, которого научили в университете вышибать двери легком движением плеча. Кроме пары немощных бабушек мне никого обнаружить в подъезде не удалось.
- Надо вызывать милицию! - сообщила я, вернувшись к рыдающим Сашке и Филиппу.
Испуганный ребенок тем временем пришел к выводу, что, мол, раз уж жизнь подходит к своему логическому завершению и ему суждено умереть молодым и в одиночестве, то он хотя бы сделает это по-гусарски и пьяным. Прекратив плакать, Филя четким и уверенным шагом направился к ящику шампанского.
- Филипп, - стараясь сохранять спокойствие, позвала его я, - иди сюда. Иди сюда, мой хороший. Смотри, что у меня есть!
Но Филя - стреляный воробей - уверенно достал две бутылки шампанского и, словно издеваясь над нами, начал стучать ими друг о друга. Взрыв был неминуем.
Именно тогда я впервые за долгое время выразительно сказала слово "Пиздец!" и пообещала себе, что всю оставшуюся жизнь буду вязать крестиком! Именно тогда домой вернулась Нина Андреевна - свекровь Сашеньки:
- Что тут происходит? - заволновалась женщина.
- Да так, - промямлила Саша, давясь рыданиями. - Филя заперся в комнате и не открыва-а-а-а-а-а-ает!
- Отойдите! - приказала нам Нина Андреевна и вышибла дверь одним легким движением плеча.
- Пиздец! - сказала я себе во второй раз и передумала насчёт вязания крестиком, когда смотрела на подругу, Филю и Нину Андреевну, по-семейному обнявшихся в приступе радостного плача и горького смеха...

Вернувшись домой, я первым делом выхватила Дениса Антоновича из рук супруга. Со слезами на глазах гладила его русые волосы и приговаривала:
- Денечка! Как дела, мой хороший!? У тебя всё хорошо!?
- Что случилось? - испугался Антон.
- Ничего, - огрызнулась я. - Все вы, взрослые, - мудаки и идиоты! Правда, мой золотой? - обратилась я к Денису и крепко прижала сына к себе.