Домик для муми-тролей возвышается над столом, красуется синими пластиковыми боками.. чудесный способ поссориться: протухший салат и пластиковый домик... Первая ссора за всю мою жизнь, первая ссора. Сколько бы ни было побоев до, сколько не будет после... первая ссора...
да и можно ли это назвать побоями? так развешивание оплеух, такое странное, размеренное... Я говорю слова, вижу как на перефирии моей стереоскопической картинки поднимается рука, её сжатые губы... Руки, по засторелой привычке закрывают голову, но дыхание не перехватывает как в детстве, мне всё равно - бей. Руки закрывают голову, её сжатые губы, округлившиеся глаза. И раз-два-три-четыре, раз-два-три-четыре. Слева-справа-слева-справа. Ей тоже всё равно, она просто не может сдержаться. смешно, но я по-моему даже не перестовала в этот момент читать, очень смешно. Всем всё равно.
Первая ссора... Первая ссора в моей жизни. должно быть что-то новое, какой-то левел-ап... Это не кончиться горячими слезами в обнимку, не кончиться словно ничего не было. Это просто не кончится. Мы ходим и молчим. И будто не видим друг друга. Мы ходим и молчим. И я не пойду извиняться...Мне по сути не за что... Я не хочу премирения... Иди ты в жопу, мамочка, просто иди ко всем чертям...
Какое странное чувство, согласись, когда в твоей волчьей стае не хвает едока... Будто волк, ты растёшь в стае, взрослеешь, набираешься крови. В один прекрасный момент ты огрызаешься и травишь вместе с другой порослью старого отжившего вожака... ты травишь всех чужаков, пока вдруг не становишься таким же старым, и под одной из сотен тысяч лун вдруг видишь оскалы молодых волков, надвигающихся на тебя... Ты, столько лет бывший важаком кровавой травли, вдруг остаёшься один и скулишь, как паршивая дворняга... Не правда, странное чувство, мама?
Может однажды мы заговорим вновь. Я тоже виновата и очень. Но я тебя слышу, а ты меня нет...