Я вернулся тайком, в те места, куда вход для меня запрещен.
Я стучался в свой дом, дом, где я лишь вчера до звонка доставал еле-еле,
И дурманил меня сладкий запах давно позабытых времен.
А. Макаревич

… белый свет нещадно резал глаза, смотреть на него было невыносимо. И я просто повернулся к свету спиной. А впереди был белый луч солнца, в котором во множестве серебрились пылинки . Я опустил взгляд на ноги. Они были одеты в серые бесформенные детские колготки со стоптанными «лапами». Этому факту я удивиться не успел, поскольку взгляд привлекла десятилетняя сеструха. Она быстро пропрыгала на одной ноге в соседнюю комнату...
Ба! Я нахожусь в папином кинофильме! И мне здесь 2,5 года! А сейчас мимо меня пройдет мама, и чтобы не нарушить сюжет мне нужно ухватить ее за юбку! Тогда она на секунду остановится, улыбнётся и потреплет меня по волосам. От этих мыслей душу переполнила ребяческая радость…
Вокруг меня развернулся черно-белый мир, с приятными запахами и привычными звуками. В нашем старом доме кипела жизнь. Бабушка лепила пельмени, мама катала скалкой тесто, а неугомонная сеструха шныряла около стряпух и безумолку тараторила о своих фантазиях. Я же стоял и наслаждался своим детством…
Из коридора в нашу комнату скоро зайдет папа. Худой и непомерно высокий. Я с трепетом ожидал его появления. Он подойдет к столу, потрет рукой руку, шмыгнет носом и стянет кусочек хлеба с обеденного стола… .
Только сейчас я обратил внимание на странный механический стрекот, который лился буквально отовсюду. Это, видимо, стрекочет кинопроектор, кто-то же сейчас должен «крутить» этот фильм.
Вошел папа! Его лицо светилось счастьем. В руках была коробка с какой-то покупкой. Сюжет был нарушен и я немного заволновался. Но радость от наличия в доме обновки вернула хорошее настроение. Папа подошел ко мне, присел на корточки и сказал: «Это нам всем! На будущее!» И протянул коробку мне…
Вскрывать коробку я не стал. Только в ужасе отступил. «Не надо, папа» – сказал я – «Будущего не БУДЕТ!»...
Дальше я выложил всё, что знал о том, что будет. О том, что они с мамой разведутся через полгода от этого момента, и я его больше не увижу и буду очень сильно скучать по нему,… о том, что сестру в 25 обнимет кондратий,… и о том что сам отец умрет в 56,… и о том,что после операции сойдет с ума бабушка, а мать потихонечку сопьется...
Стрекот проектора нарастал, я уже с трудом слышал свои слова… А папа осмыслив услышанное, явно расстроился. Он опустил коробку на пол и с печалью произнес: «Это я во всем виноват»…
Треск из вне стал невыносимым, стало ясно, что проектор сейчас сломается… И я из последних сил крикнул в ответ: «НЕТ! Ты ни в чем не виноват! По другому и быть просто не могло!»…
… Он меня не услышал. Пленка с каким-то мощным металлическим звуком порвалась. Остался только стрекот и яркий желтый свет.
… Я проснулся потрясенный! В глаза светило солнце. За окном стрекотал дизелем и гремел гусеницами бульдозер. Прошлое меня НЕ ОТПУСКАЕТ, подумал я, и грустно ухмыльнулся. Я часто слышал от друзей, отслуживших в горячих точках, что их НЕ ОТПУСКАЕТ война! Она снится ночами.
Я встал и подошел к окну. Трактор уже уехал. Небо было безоблачным! В голове кружилась мелодия, и само собой вспомнилось продолжение Макаревичевской песни:
… Но никто не открыл. Ни души в заколоченном брошенном доме…