В колонках играет - Earphones - Short Happy Life

[показать]
[показать]
Прочитала сегодня две интересные статьи. Обе пришлось изьять из журнала и путем (несовместимым с человеческими понятиями) поместить вот
>
ХРОНИКИ
несостоявшегося будущего

текст: Денис Данилов

Антиавторитарный кинокомикс «В - значит Вендетта», рисующий ужасы параллельного
.: . • ^' ..;' будущего, мучительно долго добирался до экранов. Его неспешное путешествие позволило нам заняться пересмотром своих видеоархивов с тем, за рождением и эволюцией антиутопий в кино.

Первым документально засвидетельствованным употреблением термина «антиутопия» стал парламентский спич британского философа и экономиста Джона Стюарта Милла, произнесенный им в 1868 году. Уже тогда этот термин был применен в качестве антитезы идеальному социуму, но лишь в XX веке упадническая модель будущего стала частью масскультуры.
Первой кинематографической моделью антиутопии стал наивный и мелодрама-тичный «Метрополис» Фрица Ланга, снятый им по одноименному роману собственной жены Теа фон Харбоу. Будущее здесь представлялось в виде мощного сверхгорода, современного Вавилона. Его элита, именовавшая себя Мыслителями, предавалась праздному времяпрепровождению в райских садах, в то время как рабочий класс влачил жалкое существование на самом дне (даже под землей!) среди монструозных механизмов и мрачных квартирок. Идеалистически настроенный сын создателя Метрополиса случайно знакомился с Марией, лидером тайного общества низов, и, потеряв голову от любви, решал отправиться в народ вслед за ней. Разумеется, папашка не приходил в восторг от действий сына и похищал Марию, подменив ее изобретением безумного ученого Ротванга - роботом по имени Футура. Механизм с внешностью девушки подстрекал недовольных к революции, позволяя тем самым создателю Метрополиса применить силовые методы, и город захлебывался анархией и насилием. Появись подобный опус сегодня, он немедленно был бы записан в трэш.
Но для 1927 года, когда весь кинемато-графический сай-фай исчислялся мельесовскими «Путешествием на Луну», «20 тысячами лье под водой» и «Покорением Северного полюса», «Метрополис» стал несомненным прорывом, заложив основные каноны развития жанра. Именно ему обязан изящным визуальным стилем «Бегущий по лезвию», и именно благодаря ленте Ланга тема разрушения мира высокими технологиями стала одной из самых популярных моделей антиутопии.
Вторым ключевым явлением жанра стал «Триумф воли» Лени Рифеншталь, антиутопией по сути и не являясь. Документальное свидетельство рождения Третьего рейха снималось в назидание потомкам, чтобы много лет спустя те могли собственными глазами увидеть закладку фундамента фашистского тоталитаризма. Подкрепленный ужасом войны, «Триумф воли» превратился в энциклопедический материал, давший богатую пищу для размышлений, отраженных в одном из антиутопических направлений - ахронии (альтернативной истории.)

ПОСТ-АПОКАЛИПСИС
Но до киберпанка и ахронии было еще далеко - футуристические фобии прогрессировали параллельно с научно-техническими достижениями. Активные ядерные испытания и бомбардировка Хиросимы и Нагасаки инициировали появление фантазий, получивших название пост-апокалипсис. В них мир приходил к своему концу посредством Третьей мировой, после чего культура и технологии вырождались, уступая место варварским законам и безжизненным выжженным пустыням. Пост-апокалипсис стал, наверное, одним из самых популярных поджанров анти-утопий во многом благодаря своей дешевизне. Снимать подобные картины было под силу любому кустарю - достаточно лишь вооружиться камерой, фактурным рваньем и найти пустошь подепрессивнее. Естественно, количество киномусора моментально превысило все мыслимые размеры, но, основательно покопавшись в тоннах целлулоидных отходов, можно было найти истинные жемчужины. Первым на ум приходит «Безумный Макс», взорвавший жанр и на целую декаду установивший моду 5 отображении грядущего. И если первый фильм цикла еще был какой-никакой калькой совре-менности, то уже во втором широкоэкранные баталии переносились в уничтоженный ядерной войной мир, где главной цен-ностью считался бензин.
Культовая слава Макса Рокотански с годами только усилилась, заставив режиссера трилогии Джорджа Миллера прервать странную череду детских постановок («Бэйб», «Делай ноги») и сесть за написание сценария четвертого фильма. Рукопись, получившая название «Дорога ярости», фактически полностью повторяла сюжет «Безумного Макса 2», подменяя топливо новым сокровищем - чистой, не подвергшейся радиационным мутациям человеческой кровью.
И хотя «Воин дорог» стал, наверное, главным шедевром постапокалипсиса, жанр начал свое существование задолго до него - достаточно вспомнить «ЗарДОЗ» Джона Бурмена и «Парень и его собака» по одноименному рассказу Харлана Эллисона. В «Зардозе» отчетливо прослеживались зачатки тоталитаризма - социум был поделен на аристократов, ведущих жизнь тепличных растений, и дикие племена, платившие оброк внушающей ужас огромной механической голове вымышленного божества. Разумеется, находился бунтарь, желавший знать, кому он отдает последнее и разрушавший, в итоге, искусственную утопию.
В «Парне и его собаке» совсем юный Дон Джонсон, утирающий молоко с губ, путешествует по равнине без ярких географических ориентиров в поисках главного сокровища нового мира - Женщины. В силу ядерного каприза, почему-то именно фемины подверглись радиационному облучению, в лучшем случае стерилизовавшись, в худшем - погибнув. Но поскольку инстинкт продолжения рода никто не отменял, озверевшие от многолетнего воздержания самцы рыщут по свету, передавая из уст в уста истории об уцелевших. В поисках главному герою ассистирует чумазая болонка-телепат по кличке Кровь, использующая свой дар для обучения хозяина основам морали.
Человеческий организм как мишень для воздействия вредоносных вирусов и сам по себе мог бы превратиться в самостоятельный жанр, если бы не сложность материала - придумать абсолютно самобытный вирус оказалось под силу лишь единицам. Самой яркой находкой стала бактерия вампиризма из романа Ричарда Мэтсона «Я - легенда», в котором все население планеты превратилось в упырей, осаждающих по ночам дом последнего выжившего человека. Охочий до ярких экранизаций Голливуд немедленно взял книгу в оборот, переработав ее
сначала в «Последнего человека на Земле» с Винсентом Прайсом, а затем -в «Последнего», где счастливчика играл уже Чарльтон Хестон.
Другим ярким примером бактериального Апокалипсиса стали «12 Обезьян» Терри Гиллиама, замешавшего в гремучий коктейль мрачную антиутопию и изобретательные временные парадоксы. Здесь человечество оказалось загнанным в подземелья из-за распространенного террористами вируса, очистившего Землю для животных. Протагонист, отправлявшийся в прошлое для предотвращения катастрофы, невольно становился ее катализатором. Кстати, ничего не напоминает?
Вирус как средство достижения анти-утопии стал, наверное, одним из самых популярных постапокалиптических ходов. В «Обители зла» мутагенный микроб распылялся через вентиляцию, превращая персонал огромной подземной лаборатории в кровожадных зомби, а Дэнни Бойл отдал на растерзание безумцам родную Британию. Туманный Альбион пришел к катастрофе с помощью экологических террористов, и выходивший из комы «28 дней спустя» главный герой оказывался одним из немногих уцелевших.
в «Острове доктора Моро», трижды переносившемся на экран, безумный вивисектор пытался вывести новую расу существ, скрещивая людей и животных, наделяя несчастных разумом и воспитывая их в беспрекословном подчинении «заповедям». Но звериные инстинкты в конце концов доминировали и ужасные мутанты разрывали новоявленного Бога на части.
Еще дальше пошел французский беллетрист Пьер Булль, изобразив вырожденческую войну не точечными ядерными ударами или кошмаром вирусологов, а бунтом находившихся в услужении человеку приматов. Его роман «Планета Обезьян» экранизировался дважды в 1968 и 2001 годах, не считая бесконечных продолжений и телесериалов. К ужасу астронавтов, отправившихся в первое межзвездное путешествие, конечной точкой их полета оказывалась Земля далекого будущего, в котором эволюция совершила извращенный поворот. Венцом творения в этом диком мире являлись обезьяны, в то время как люди представали перед пришельцами животными, лишенными разума.
Завуалированная трактовка несостоявшегося торжества социализма удачно проскочила советскую цензуру, обретя невероятную популярность в стране советов. Но в контексте экскурса в историю антиутопий куда важнее было то, что «Планета обезьян» вплотную подошла к ахронии, практически стерев границу между ней и постапокалипсисом.

АХРОНИЯ
В литературе всплеск интереса к альтернативному ходу истории случился сразу после Второй мировой войны, когда каждый считал свои долгом если не в прямую представить победу Гитлера, то хотя бы предположить, на что оказалась бы похожей жизнь в подобном Германии тоталитарном государстве. Но в кино эта благодатная тема пришла со значительным опозданием - лишь ярчайший пример ахронии, оруэлловский «1984», шел в авангарде, став регулярно экранизируемым начиная с 1954 года.
В своем романе Оруэлл в качестве мировой державы вывел англосаксонскую Океанию, в составе которой Британия была лишь третьей по величине провинцией. Главный герой работал в Министерстве правды, учреждении, занимавшемся корректурой новостных бюллетеней прошлого под нужды действующего правительства, а главным карательным органом государства служила Полиция помыслов, контролировавшая социальные настроения граждан. Естественно, в стране существовал партизанский повстанческий фронт, называвшийся Братством, а самое страшное, что могло произойти с уличенным в измене, это помещение в Министерство любви.
Недвусмысленные аллюзии со сталинским режимом, КГБ (тогда ОГПУ) и Лубянкой заказали путь роману и его экранизациям на территорию СССР, но с падением железного занавеса самую известную киноверсию книги, датированную, кстати, 1984 годом, можно было встретить на пиратском видео. Пожиравшие трэш новоявленные российские киноманы не заострили на постановке своего внимания, отдав предпочтение вдохновленной «Триумфом воли» ленте НВО «Отечество» с Рутгером Хауэром и Мирандой Ричардсон. Основанная на одноименном романе журналиста Роберта Харриса, специализирующегося на истории гитлеровской Германии, картина предложила иной исход Второй мировой войны, в которой Европа капитулировала перед фашистской мощью, а США подписывали с победителем договор о перемирии после того, как Гитлер уничтожил Нью-Йорк баллистическими ракетами. Действие разворачивалось за неделю до 75-летнего юбилея фюрера, на который был назначен визит в объединенную Европу президента Америки Джозефа Кеннеди.
Схожие идеи развивались и в сиквеле «Филадельфийского эксперимента»,
где причиной мирового господства Германии оказывался неудачный эксперимент американских ученых с перемещением во времени. В результате неудачного опыта открывался временной портал, засасывавший бомбардировщик «Стеле» в 1943 год, в результате чего он попадал в руки нацистов. Ученый, проводивший испытания, обменивался с самолетом местами и оказывался в 1993-м, где узнавал, какие катастрофически последствия повлекла за собой его ошибка.

КИБЕРПАНК
Параллельно с постапокалипсисом, на экраны пришел киберпанк, пышным цветом расцветший лишь в конце тысячелетия. Один из первых жанровых опытов, неонуар «Бегущий по лезвию»,
с треском провалился в прокате, на несколько десятков лет опередив свое вре-мя, но был высоко оценен впоследствии. Разрабатывая визуальный ряд своей картины, Ридли Скотт во многом ориентировался на строгие линии «Метрополиса», прибавляя к ним атрибутику настоящего и приметы будущего. Измученный бессонницей, залитый дождем и затянутый дымкой город стал полноправным участником охоты на репликантов, безапелляционно утвердив каноны футуризма - и «Темный город», и даже «Особое мнение» вторили его дизайнерским находкам. Но «Блэйдраннер» был лишь предтечей киберпанка. основательно оформившегося в «Странных ДНЯХ» Кэтрин Биглоу. Все жанровые приметы, начиная промозглыми ландшафтами и заканчивая вживленной в организм техникой, были налицо, ожидая дальнейшего развития.
В «Странных днях» рассказывалось о сквидах - устройствах, вживляемых в мозговой центр и записывавших все сенсорные восприятия человека на цифровой носитель. Черный рынок скупал подобные «фильмы» на ура. Разумеется, особым спросом пользовались воспоминания об изнасилованиях и убийствах. Еще два фильма, описывающих терминальное воздействие на сознание, появились на свет с небольшой разницей в два года. Но при том, что каждый сталкивал героев с гиперреальностью компьютерных игр, сделано это было совершенно по-разному. Габриель Сальваторе превратил свою «Нирвану» в рассадник смертельно опасного вируса, способного уничтожить каждого, кто начинал игру. Создатель рокового развлечения, потерявший по милости собственной программы любимую девушку, отправлялся в эпицентр «Нирваны», стараясь уничтожить свое детище. Дэвид Кроненберг в «Экзистенции», напротив, ставил вопрос о количестве виртуальных слоев, отделяющих настоящую жизнь от вымышленной, не то что в персонажах, а даже в зрителях сея семена сомнения и страха.
Зацепившись за идею использования механизма для подпитки эмоций, братья Вачовски вывернули ее наизнанку, заставив организм работать в качестве батареи питания для компьютера. Самое известное произведение киберпанка; цифровая Библия нового века, как прозвали ее восторженные фанаты, -Матрица» стала квинтэссенцией не столько киберпанка, сколько антиутопии в целом. В ленте было все - благополучное процветающее общество, чудовищный заговор, непременная кучка повстанцев и ахрония, открывающаяся сознанию изумленного зрителя. Растасканная на визуальные и сюжетные цитаты, «Матрица» стала последней на сегодняшний день вехой в кинофантастике, подобные которой случаются раз в несколько десятилетий.
Превзойти успех Вачовски оказалось не под силу даже Стивену Спилбергу, поставившему неожиданно лиричный для жанра «Искусственный разум». Визуальные красоты путешествия сквозь толщи времени, возможно, и были хороши, но для полноценного киберпанка истории мальчика-робота, жаждущего обрести маму, не хватало холодной машинной бесстрастности.

ТОТАЛИТАРИЗМ
Блокбастер «Матрица» оказался настолько совершенным и самодостаточным произведением, что разрабатывать антиутопическую тему в этом направлении не представлялось целесообразным. Первыми на собственные грабли наступили сами братья Вачовски, перегрузив сиквелы «Матрицы» ненужной псведофилософией и религиозным подтекстом. Прочие кинематографисты предпочли идти по иной дорожке, стряхнув шелуху ахронии и сосредоточившись на тоталитаризме, корни которого уходят на 40 лет назад.
Основным признаком тоталитаризма стало изображение высокотехнологичного общества, которое за внешним каркасом благополучия прячет бесконечные ограничения и лишения. В экранизации
романа Рэя Брэдбери «451° по Фаренгейту» «поэтом украденных поцелуев» Франсуа Трюффо таким узаконенным табу стало чтение книг. Прогрессивный социум предпочел дебилизировать граждан бесконечными телешоу, списав на литературу все человеческие горести и недовольства. Но запретный плод сладок, и даже не задававший вопросов пожарный однажды решил узнать: что именно он так безропотно сжигает, причем вместе с домами.
Прародитель «Звездных войн» Джордж Лукас тоже не устоял перед отрицательным обаянием антиутопии, посвятив ужасам тоталитарного общества свой дебютный фильм «ТИХ 1138». В его название вынесено имя главного персонажа: футуризм, по Лукасу, не предполагает наличия имен и эмоций. Последние подавляются специальными медикаментами, но среди окружения героя, конечно же, находится хитрец, прекращающий прием таблеток. Что за этим следует, представить не сложно -государственная машина обвиняет бунтарей в измене, бросает в тюрьму, откуда ТНХ бежит с обретенной возлюбленной.
В «Бегстве Логана» действие разворачивалось в еще более отдаленном будущем. На дворе стоял XXIII век, населе-ние планеты не знало бед и наслаждалось всеми радостями жизни. Единственное, что было недостижимо в мире Логана - порог 30-летия. Персональные часы жизни отсчитывали время до последнего дня с наступлением которого каждый гражданин отправлялся в магазин снов, где добровольно встречал собственную смерть.
На фоне мрачного пессимизма фильма Майкла Андерсона маниакальное общество «Бегущего человека» выглядело
сборищем дилетантов. Максимум, до чего додумалось правительство XXI века, - это реалити-шоу на выживание, где в качестве расходного материала использовались преступники и государственные изменники. Конечно же, главной ошибкой развращенного мира было несправедливое обвинение Арнольда Шварценеггера. Его коронная формула «i'II Ье Ьаск» еще ни разу не давала осечек.
Майкл Уинтерботтом в «Коде 46» поместил свой тоталитарный режим в совсем недалекое будущее. Тем не менее, население планеты вновь оказывалось разделенным надвое: половина наслаждалась чудесами цивилизации в благоустроенных городах, остальные влачили существование в окрестных пустынях. Не было наказания страшнее, чем ссылка в пустоши, - входы в города строго охранялись и изгнанные фактически были обречены на вымирание.
Временами авторитаризм принимал и вовсе причудливые формы. Легендарная «СекС-МИССИЯ», известная каждому советскому человеку как «Новые амазонки», волей судьбы забрасывала двух обалдуев практически в райское местечко - мир, в котором Третья мировая война уничтожила все мужское население планеты. И пока верховная жрица при нимала решение относительно натурализации (операции по перемене пола) главных героев, мужички отчаянно старались выиграть время, при этом не гнушаясь любовными похождениями. Страшно подумать, во что превратился бы фильм, попади его сценарий в руки Тинто Брасса!
М. Найт Шьямалан в «Таинственном лесе» поступил еще оригинальнее. Вместо футуристических ландшафтов он воссоздал модель тоталитаризма в антураже XIX века, где жесткому табу было подвергнуто все, что так или иначе могло дать намек ничего не подозревающей молодежи на реальное положение вещей. В качестве устрашения и возможного наказания старейшины деревни использовали дьявольских монстров, обитающих в окрестных лесах. Впрочем, эта лента стала единственным исключением из правил - прочие кинематографисты предпочитали традиционное прочтение жанра.
Самым расхожим клише антиутопий стало разделение героев на бунтарей и подчиняющихся Системе. В «Заводном апельсине» Стэнли Кубрика людская масса вроде бы и одерживала победу над Алексом де Ларжем, но на деле победа оказывалась пирровой. Искоренив зло в главном смутьяне города, жители словно впитывали освободившуюся энергию в себя, сливаясь с частичками анархистского прошлого де Ларжа и становясь не намного лучше своего вчерашнего мучителя. Сэму Лоури из «БраЗИЛИИ» в этом отношении везло больше. Скучный клерк из Министерства информации не только невольно становился борцом с процветающей бюрократией, но и обретал любовь, находя среди тех, на кого привык закрывать глаза, любовь всей своей жизни.
Иногда поиск новых решений давал любопытные результаты. Несколько лет разрабатывавшаяся Стэнли Кубриком экранизация диковского «Особого мнения» предлагала зрителю высшую модель тоталитаризма. Слежка за каждым индивидом достигла таких высот, что преступления предотвращались спецподразделением полиции еще до того, как они будут совершены. Но однажды под удар попадал сам шеф спецотряда, эффектно и с размахом доказывавший, что в каждой совершенной системе най-дется свой изъян.
«Гаттака» разворачивала историю о социуме, поделенном на идеальных и не идеальных граждан, на фоне ярких и сверкающих декораций. Но радужная визуализация не пошла картине на пользу, разрушив атмосферу и вписав «Гаттаку» в число сокрушительных провалов. Поэтому все следующие экзерсисы в качестве фона неизменно использовали сумеречный антураж, подчеркивающий безрадостный градус происходящего. Наконец, определенным прорывом стал «ЭКВИлибриум» - парафраз романа Рэя Брэбери «451° по Фаренгейту», где ценой за безбедное существование был отказ от эмоций. Режиссер фильма Курт Виммер использовал матричную стилистику, перемежая ее постановочной боевой хореографией, и создал едва ли не шедевр.
В том, что антиутопия не умрет, сомневаться не приходится. Сама жизнь подпитывает жанр, все чаще напоминая извращенный мир какихнибудь «Странных дней». Доминирование телевизионных шоу становится реальностью, хаос и обострившаяся террористическая угроза способны в одночасье превратить Землю в естественные декорации «Безумного Макса», да и человечеству по-прежнему нравится вглядываться в будущее. И с годами пророческие видения отнюдь не становятся оптимистичнее, ом
и
война утопистов и утопленников.
Джонатан Свифт создал идеальную формулу для описания никчемных и ничтожных ссор: «война тупоконечников и остроконечников». То есть тех, кто считает необходимым разбивать яйцо с тупого конца, и тех, кто считает наоборот - с острого. А на самом деле - это не принципиально.

Формулировка очень подходит к войне, которая долгие годы идет в фантастике: войне утопистов и антиутопистов. И так уж исторически сложилось, что кинема-тографическая война, война блокбастеров и пасторалей, шла в основном по линии Берлинской стены.
Нынешнее поколение, очень удивилось бы, узнав про один запрет. Советскому зрителю, обделенному со всех сторон, сильно не везло. Среди прочего он был лишен фильмов ужасов и антиутопий. А они, положим, сильно пересекаются. Но сначала о методике, которой мы обязаны опять-таки коммунистам. Утопии - это сладострастные мечты о лучезарном коммунистическом завтра, те или иные изображения рая на Земле, склонившейся перед истинами марксизма-коммунизма. Учебное пособие. И блага льются полным потоком, хоть захлебнись, так что утопия здесь превращается в Потоп, и в людях все прекрасно: и душа, и одежда, и даже тело. А если ужасы -то в соседней Галактике, где проживают не охваченные коммунизмом чудовища. Назвать блокбастером это сладкое блюдо просто не поднимается принтер.
Я сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из читателей ОМа мог посмотреть «Туманность Андромеды», фильм начала 70-х (или даже поздних 60-х). Фильм был нестерпимо красив. Нарядная планета Земля, где все любят друг друга, где люди умны, благородны и прекрасны (даже уродов при коммунизме не будет). Космический корабль с бассейном, где занимаются плаванием красивые космонавтки в прелестных купальных костюмах. Вот только чудовища на планете Мрака, куда вынужденно садится «Тантра», выбиваются из общего ряда. Ну да они же не читали Маркса и вовремя не построили коммунизм. Самое занятное в этом боевике то, что коммунизм - понятие межпланетное, что в Галактике существует целое кольцо таких вот прелестных планет, а на одной - даже аметистового цвета море, бирюзовые листья на деревьях, голубое Солнце, а люди еще прекраснее, только с кожей темно-красного цвета. Главное - общенародная собственность, а остальное все приложится. Советская утопическая фантастика 60-х - ранних 80-х не добирала по части спецэффектов, но зато упирала на положительное. Например, 35-летней давности фильм о полете на Марс был украшен песенкой «Жить и верить - это замечательно, перед нами небывалые пути, утверждают космонавты и мечтатели, что на Марсе будут яблони цвести». На Марсе почему-то оказались вместо яблонь вулканы. «Туманность Андромеды» была поставлена по примерно половине романа И. Ефремова. Марсианско-венерианский перелет был сварганен каким-то доморощенным сценаристом. Но все пределы глупости побивал фильм, который и сейчас иногда показывают утром по телевизору. Там умные ученые посылают к далекой планете детей 13 лет, которые должны стать взрослыми по дороге. И перед полетом они в автомобиле «Чайка» посещают Мавзолей Ленина! Чтобы подзарядиться, так сказать. Единственным приличным фильмом советской эпохи был «Солярис». Но это, во-первых, экранизация романа поляка С. Лемма, а во-вторых, ставил фильм будущий изгой-антисоветчик, великий Тарковский. Интересно, что первая экранизация «Трудно быть богом» братьев Стругацких пришла к нам из Германии в 1977. Следы СССР в этом варианте с Арканара были стерты. «Классные», «суперские» фантасты братья Стругацкие, к сожалению, сыграли с властью в ту же игру. Они-то позиционировали себя как антиутописты, то есть нормальные писатели, желающие хотя бы отчасти искоренить Зло на «злостной» советской территории и для этого помещающие его либо в будущее, либо на другие планеты (ведь для красочности антиутопии она не должна быть такой же, как реальность). Но чтобы печататься при советской цензуре, Стругацкие пошли на ужасный компромисс. Они создали у себя на Земле коммунизм на добровольной основе, при загнивающем в отдельных странах жалком капитализме («Хищные вещи века», «Страна багровых туч», «Сталкер»). !/!, как антиутописты, ушли в подполье, а внеш-не стали казаться утопистами, перенеся все земные (в основном советские) проблемы в дальний Космос («Обитаемый остров».. «Попытка к бегству», «Трудно быть богом»). А что же такое, собственно, антиутопия? Антиутопия - это такой фильм или роман, где автора терзают мировые проблемы - космические, политические, биологические, социальные. Великая боль, как у того режиссера, который экранизировал «1984» Оруэлла: а вдруг и у нас, в Океании, а не только в СССР или Германии, будет установлен тоталитаризм? Что делать тогда? Великая печаль и стыд, как у создателей многосерийной «Планеты обезьян»: а не преступники ли мы, ставящие на приматах опыты? А вечно ли будет доминировать человек? Великий вопрос, как у создателей фильмов о воссозданных динозаврах («Парк Юрского периода», «Карнозавр» е1с.): а может ли выстоять против них современная цивилизация? Великая тревога: а не завоюют ли нас злобные и более сильные пришельцы? А не будет ли мирового катаклизма, которому мы не сумеем помешать? А не будет ли ядерной войны? Создателей антиутопий волнует судьба человечества, они - разведчики, их фильмы предостерегают от беспечности, шалостей с экологией, самомнения и самодовольства. Они - не утописты, они - честные утопленники. Они бросают свою страну и свою планету в воду, чтобы проверить: выплывет ли? Они хотят научить выплывать. Они печальны даже в случае победы. Лучшие их фрески украсят память человечества, «День независимости», «Ледниковый период», «Послезавтра», «Армагеддон», «Удар из космоса», «Столкновение с бездной», «Чужие». И среди них одна наша лента, «Письма мертвого человека» К. Лопушанского. Даже две. Хотя его «Посетителя музея» - об экологической катастрофе - почти никто не видел. Один из самых сильных примеров: блокбастеры-сериалы «Star treck» («Звездный путь»), «Звездные врата», «Вавилон 5». Просто пригоршня проблем, серьезных, земных, брошенная то в глухой угол Галактики, на Межпланетную и Межзвездную Станцию, то в ту же Галактику, на планеты, где есть звездные врата, то в бездну пространств.
Испытание человека, возможности человека, прочность земной демократии, опасности, грозящие Разуму и Жизни, - вот что интересует племя антиутопистов. Эти антиутопии - плод западной цивилизации. Картезианское «Познай самого себя», «Подвергай все сомнению», «Ты мыслишь, значит, ты существуешь» - вот форма антиутопии. А содержательно - капитаны антиутопий культивируют мужество, благород-ство, самопожертвование, свободу и человеческое достоинство. Да благословит их Бог!ом
. потому что это 2 статьи%)
Да... интуитивно я догадываюсь, но хотелось бы уточнить, что обе статьи посвящены
ахронии (альтернативной истории) в синематографе и не только.
--- что касается лично меня, то я более сколяюсь к литературной ахронии. Это же интересует меня довольно давно и по возможности читается все, что с этим связано.
--- несомненно, довольно интересные хроники