В колонках играет - Карлсоны (Медведев)

Воют в душу февральские волки,
Только что - эти волки сейчас?!
От легенд собираем осколки -
Или это осколки о нас?
Только в снах или, может быть, в яви,
Хорошо бы еще - поскорей! -
Кто-то снова предстанет с мечами
И немолкнущим кличем: "Фривэй!"
(с) Алькор.

Как же это, оказывается, просто: сделать шаг. Навстречу самому себе, отделенному лишь тонкой плоскостью. Шаг из грани в грань, сметая непрочный бареьр ребра.
Проявление не есть объект, но объект есть совокупность всех его проявлений. Грани кристалла – не есть сам кристалл. Но они – проявления кристалла. И когда грани стыкуются. Соединяются, сплетаются в единое объемное целое – тогда из проявлений и проступает кристалл.
Ночь слила воедино Олега Корина и Шарля Танье. Переплавила, выжгла в горниле боли и жара лишние шлаки. Так из меди и олова рождается звонкая бронза.
И вот – итог. Печальный и закономерный – вместо двух разных, под насмешливым взглядом старого синего чудовища родился один.
Достойный продолжатель дела Полковника Танка, Шарля Танье, Черта в ступе… Знакомая личность, Алькор. Ты – его не мог понять у Бессонова. Может, понял сейчас?
А даже если и нет – неважно. Раньше было: «Наилучшие цеои требуют преследовать их наилучшими средствами». Теперь – «Цель оправдывает средства».
«Если не можешь победить честно – иди и победи, как можешь».

Есть интресы вида. Есть интересы клана. Есть интересы индивидуума.
Все прочее – пыль, суета и тлен.

Иначе остается только сходить с ума. Тихо, громко – итог один. Комната с мягкими стенами. И я туда не хочу! Мне надоело тихое соскальзывание в этот долбаный омут. Хватит с меня трех недель в когтях собственных слабостей и так далее.
Встряхнуться, почистить перышки…

А-ар-р-х!

Впрочем, едва ли это изменит что-то в дневниках.

А за спиной волна качается,
Шторма не ходят стороной...
Струна порвется - поменяется,
А мы останемся - собой:
Из века в век скользить по лезвию -
То над клинком, то над пером...
Они ломаются, железные,
А мы - пока еще живем...
Они ломаются, железные.
А мы - не все, но мы живем!
(с) Алькор

Потому что дневники – это то место, где можно выхлестнуть, выдавить из себя боль, чтобы наутро с застывшей улыбкой жить дальше. Чтобы от боли остались слова на листе. Прав был Дзютте-Обломок, когда говорил что то, что можно описать словами, не так мучает…

И пусть боль отгорит, выхлестываемая на экран, в пространство в виде электронных импульсов. Простите те, кто это читает – вам приходится это терпеть. Впрочем, тут все просто – никто ничего не заставляет читать. Но мне – нужно , чтобы это оказалось там. По ту сторону экрана. Перплавилось и осталось – выговоренное, выплеснутое. И так до тех пор, пока в этов во всем не отпадет нужда.

Пока не встанут, охраняя душу, ледяные бастионы, заковав ее в непроницаемый панцирь. Проморозив ее насквозь, так, чтобы уже никакая боль не могла до нее добраться.