[450x121]
* * *

Мне достался по наследству старый полуразвалившийся компьютер от соседа, который съезжая сказал мне с завидной прямотой: "Ты, прости, что я тебе это барахо оставляю, надо бы его самому снести на помойку, но приятель обещал зайти и забрать, может еще объявится в ближайшие дни".

Десктоп старинной выделки - таких уродливых корпусов сейчас и не найдешь, да вентилятор небось у него тарахтит как мотор "кукурузника", если вообще этот гроб стартует,- подумывал я, нажимая кнопку power на исцарапанном, как борт видавшего виды корсарского фрегата, ящике. Вообще-то, мне импонируют старые вещи. Это, если вдуматься, и была та причина, по которой я взял компьютер. Если честно, я мало верил в какого-то мифического приятеля, которому нужна была такая развалина. Но ящик прервал мои мысли неожиданно бодро зажужжав, выдав положенные два писка упрятанным как сюрприз, где-то далеко внутри, спикером, и бодро начал отсчитывать на мониторе свои несчастные 18 мегабайт. Да-а-а, в который раз подумалось мне - это же целая эпоха, вот в таких незаметных на первый взгляд мелочах, уходит, да что там - уже ушла. Вместе с перфокартами, на которых было так удобно писать и так неудобно набивать программы, с вычислительными центрами - центрами-разносчиками печатной продукции самиздата, программируемыми (аж до 96 макро-команд) микрокалькуляторами, да мало ли всего уже было, и уже никогда...

Под этакие ностальгические нотки я проглядел знакомую и почти забытую картинку с проплывающими облаками и, пощелкав клавишами, погрузился в недра доставшего мне наследства. Что вы испытываете, когда открываете в первый раз чужой диск? У всех это, наверное, по-разному. Конечно, острое ощущение, как будто вскрываете чужие письма. Некоторое удивление при виде того, что на 95 процентов каждый заполняет свой диск одним и тем же барахлом - и вот... находка! что-то действительно новое. Что это? небольшая программка, которая заменит вам друга на ближайшие полчаса? новый (хорошо забытый старый) вирус, который займет ваше время намного дольше, особенно если нет резидентного Лозинского в памяти? просто ошметки после очередной ловли битых кластеров?

На этот раз особенных находок не попадалось. Одно из самых интересных мест на дисках, бегающих под виндами, это, разумеется директория для временных файлов. Если пользователь не заглядывает туда время от времени, она приобретает большой интерес для археолога. Первый же открытый файл гласил:

"{\rtf1\ansi\ansicpg1252 {\fonttbl\f0\fswiss\fcharset0 Arial;\f1 Bug Workaround;}\pard\f0\fs20}"

потрясенный столь лаконичным способом излагать суть проблемы, я перешел к следующему файлу:

"Дорогая Синичка,

Сегодня у меня так мало времени для этого письма, что я вряд ли успею сказать тебе, ..."

Неинтересно. Далее...

...роковой ошибкой, как я потом уже осознал, было тогда вместо того, чтобы закрыть этот файл и отправить его к его электронным пращурам, мимолетное решение пролистать пару экранов вниз. А все проклятущее мое любопытство...

"... с тех пор как я принял это решение, мне стало легче молчать с тобою, и, я надеюсь, скоре станет легче и говорить. Мне еще так много надо сказать тебе. Письма накапливаются очень быстро, а то, что еще недосказано - еще быстрее. Кто-то из мудрых теоретиков прошлого сравнивал развитие процесса познания с распространением кругового фронта - чем дальше он ушел, тем шире линия фронта. Красиво, но только моя линия фронта растет гораздо быстрее.

С каждым письмом ты становишься мне все нужнее. Увеличающееся взаимопроникновение наше требует от меня все более высокой степени откровенности. Я уже не представляю, как я мог жить без такой слушательницы в далеком прошлом, несколько месяцев назад. :)

Т

-----

Милая моя, Синичка,

Может это было и не так умно, как показалось мне сначала, начинать этот виртуальный разговор с тобою. Я запутался в нем, как в осенней паутине... Ты любишь бродить по осеннему лесу? Я люблю лес в любую пору. Могу часами просто давать волю ногам. Смотреть, слушать, просто дышать его воздухом. Но вот осенью в лесу есть что-то особенное /какая пресная фраза, прости, Синичка, я сейчас исправлюсь/ - там есть компонента печальной горечи, без которой, как без соли, я не мог бы почувствовать настоящего счастья. Где она скрывается мне неизвестно: то ли в запахе прелых листьев, то ли в бликах холодного солнца в бледном небе в прорехах низких, легких туч, то ли в мокрых жестких, уже невкусных стеблях еще зеленой травы, то ли в этой летящей повсюду паутине...

Осенью не с кем поговорить. Весной - каждый занят своим делом: ручей звенит, то же делает всякая пернатая мелочь, цветы всходят, деревья гонят талую воду вверх, березовый сок плачет о нанесенных ранее ранах, но каждый из них ясным и открытым лицом повернулся к тебе, смотрит в глаза. А осенью - каждый сам по себе. Навсегда. Зима всех уравняет. Зима никого не полюбит. Это большое белое ничто. Перед лицом ничто я и сам бы не рискнул приставать со своими глупыми проблемами к тебе, Синичка.

Насколько легче мне отдать бумаге все это, нежели непосредственно в твои ..."

...я с усилием оторвался от экрана.

Невероятно. Впервые такое случалось со мной. Я читал этот файл как главу из романа, стянутого из электронной библиотеки. Только через какое-то время после того, как я отнял глаза от текста, ко мне вернулось ощущение действительности и одновременно понимание того, что я влез неожиданно для себя в чужую жизнь. Впрочем, стоп. Так ли это.

Влезает ли археолог, нашедший шумерские таблички, в личную жизнь неизвестного шумера, или не дай бог, шумерки? Успокоенный этой метафорой я повернулся к экрану вновь и .... dnd^&X8m4(S*69 ... система "упала". Экран мигнул пару раз на прощанье и зажег успокоительно зеленый глазок: "приятель, я свободен".