– …Вы ощущаете себя триумфатором?
– Триумфатором? Да, пожалуй, я ощущаю себя триумфатором. По-моему, я имею на это самое полное право.
– А ваше отношение к другим номинантам?
– Ну… я очень уважаю этих артистов: они делают настоящую работу, и делают ее по-настоящему, ответственно, интересно. Просто так на «Грэмми» не номинируют, я так понимаю. Мы дружим с Грейс, вот на церемонии познако-мились с ребятами из «the Thunder».
– И как они вам?
– Несмотря на то, что мы играем с ними разную музыку, не могу сказать, что мы не нашли общий язык. Реальные ребята. Мой бывший охранник очень любил их слушать.
– Вы рады, что вы их победили?
– Когда побеждаешь лучших – разве это может не радовать?
– Но ведь вы тоже – лучшая.
– Как король Артур: равный среди первых, первый среди равных. Победить мог любой из нас.
– Но заслужили вы.
– Заслужили. Мы отдали проекту «Ballads of the World» очень много времени, сил, денег…
– В России вашу работу ведь тоже оценили по достоинству?
– Да, мы получили премию, которая называется, как ни странно, «Гранд». Оценили и сам проект, и работу всего коллектива, и даже выделили мой вокал, как и здесь тоже, хотя раньше я всегда считалась только составляющей группы «Альтер».
– У вас получается просто триумфальное начало года – от этого слова никак не избавиться.
– Тринадцать для меня всегда было счастливым числом, значит, и год счастливый. У меня на него большие планы.
– Новые проекты?
– Да. Один уже полностью почти готов к выпуску, остались последние фрагменты, плюс у меня появилась еще одна идея, но пока я ей ни с кем не делюсь. Надо работать.
– Ладно, спасибо большое, что уделили внимание. Успехов вам. И приятного отдыха.
Солова помахала рукой в телекамеру и отошла в сторону.
– Ну, отстали от тебя? – улыбнулась красивая молодая женщина, протягивая ей бокал с шампанским. – От этих журналистов нигде прохода нет. Я уже с ужасом начинаю думать, что было бы, если бы победила я – я бы давно их всех убила. И так уже от них просто сбегаю. Как тебя еще хватает на них, они тебе за неделю не надоели?
– Надоели. Ты даже не представляешь, как надоели.
– Ну так и послала бы их, как я.
– Грейс, я же тебе говорила: я сама почти журналист.
– Журналистская солидарность? Смотри, твоя доброта тебя погубит: они будут пользоваться.
– Уйти-то я всегда смогу, если мне что-то начнет не нравиться.
– Тоже позиция. А что Роберт Патрик такой потерянный ходит? Вы опять с ним не сошлись во мнениях?
– Как обычно.
– Нет, у нас с Гордоном таких проблем как-то не возникает. Мы с ним, конечно, ссоримся иногда, но не так, как вы, нет.
– И слава Богу, Грейс! Хоть у кого-то должно быть все хорошо.
– Ну, будем надеяться, что этим «кто-то» будем мы с Гордоном, – Грейс подняла свой бокал. – Давай выпьем за твою победу, а то я не хочу пить просто так. Я за тебя очень рада.
– Да я за себя тоже очень рада. В конце концов, должна же была я осуществить свою мечту!
– Конечно. Теперь я буду осуществлять свою.
– Желаю успехов, обещаю не мешать, так что на будущий год у тебя будут все шансы.
– Ты разве не делаешь ничего?
– Делаю, конечно, но это пойдет внутри России – за границей вряд ли много народу заинтересуется. Мы русскоязычную коллекцию делаем, летом выпускаем. Старые песни.
– Ну, в Америке тоже русские живут, и в Германии, и в Израиле, и еще много где.
– Все равно. «Баллады…» были интересны всем, а тут только тем, кто знает русскую эстраду. Академии вряд ли заинтересуются.
– Но мне-то дашь послушать? Я знаю немного русской эстрады.
– Конечно, о чем речь!
– О, твой любимый идет! Не буду мешать.
Грейс понимающе удалилась, кивнув Гранду.
– Настя, как ты? – негромко спросил мужчина.
– Думаешь, за последний час много изменилось? – холодно парировала Анастасия.
– Ты на меня все еще сердишься?
– Господи, Берт, да надоело мне уже на тебя сердиться. Я отдыхаю от тебя. Вон, мне с журналистами веселей, чем с тобой.
– Ты опять давала интервью?
– Ну так если ваша пресса так жаждет пообщаться с русским «Грэммером»! Эти вечеринки для того и организуются в основном, ведь я правильно понимаю?
– Да, конечно.
– Ну и вот.
– Тебе тут весело?
– Обхохочешься.
– Может, пойдем домой?
– Не хочу. Мне нравится этот отель, мне нравится эта вечеринка, мне нравятся эти люди, мне приятно с ними общаться. Тут много моих друзей: Грейс, Дэниэл Рэй, Тони Стейн недавно проходил мимо, – так что я отсюда не хочу уходить. Вот ты бы шел, Берт, а то ты, честно, портишь мне настроение своим постным лицом.
– Каким лицом?
– Постным! Твое лицо навевает скуку. Иди лучше.
– Ты когда придешь?
– Не знаю. Когда захочу.
– Только приходи, пожалуйста!
– Я сама решу. Уйди, Берт.
– Ты прогоняешь меня?
– А что, не похоже? Дай мне отдохнуть от тебя.
– Извини, – Роберт Патрик поцеловал Анастасию в щеку. – Я буду ждать тебя дома.
– Жди…
– Настя, иди сюда! – махнула Грейс, приглашая Солову к шумной компании. – Давай я тебя познакомлю: это Блейк Ричардс и Наташа Майлз.
– Гордон, не твоя сестра? – уточнила Настя.
– Конечно, моя, – весело отозвался молодой мужчина. – Ты посмотри, мы же даже похожи. Грейс, почему ты еще не представила Стивена? Настя, это наш друг Стивен Даглиш, я рассказывал тебе вчера.
– Очень приятно, – Настя позволила Стивену поцеловать свою руку и приветственно кивнула остальным. – Дэниэл, ты был прав, это они. …А что вы так уединились?
– От журналистов прячемся.
– В центре холла? Такой компанией?
– Конечно! Мы концентрируем энергию и навеваем смертный ужас всем журналистам, так что они боятся к нам подходить.
– То-то этот газетчик уже минут десять вокруг вас ходит.
– Где? А, этот? Это не газетчик, это новый редактор сайта Премии.
– А что тогда робкий такой?
– Так ужас же навеваем!
– А, ну, ладно, пусть стоит-боится.
– Настя, прошу, – Блейк предложил Соловой закурить; Анастасия отрицательно покачала головой.
– Анастасия Солова у нас не курит, – объяснила Грейс. – Наш триумфатор не курит. Анастасия, почему ты не куришь – это так не стильно?
– Мне хватает «стильного» и так. Никогда не курила и не хочу.
– Никогда? Даже в детстве?
– Ну, в детстве было: две недели побаловалась и бросила. Не мое.
– Две недели – это стаж! – захохотал Гордон. – Давайте тогда выпьем. Вы подумайте: ведь нам довелось сидеть в одной компании с самой Анастасией Соловой, получившей два абсолютных «Грэмми» в тринадцатом году – будет что потом внукам рассказывать.
– Да ладно тебе, – Настя мягко схлестнула бокал со своими знакомыми. – Что-то я эту неделю только и делаю, что пью.
– Ну так а кто виноват? – развел руками Стивен. – Никто не заставлял побеждать.
– Ничего, Настя, – махнула рукой Грейс, – народу много – затеряемся, никто не увидит.
– Мэм, простите, – к Соловой склонился Раймонд Доминик.
– Что такое, Райм?
– Ваша дочь звонит, – Леонард протянул мобильный.
– Случилось что-то?
– Нет, там все в порядке, она просто хотела поговорить с вами. Соскучилась.
– Ладно. Извините, – Анастасия встала из-за стола; мужчины галантно поднялись, – пойду, поговорю.
– Конечно, можешь не беспокоиться, – кивнула вслед Грейс. – Детям привет.
Солова отошла к дверям.
– Да, Зайчонок, что такое?… Все хорошо у меня. А вы там как?… С Юшей все в порядке?… Элька никого больше в дом не притащил?… Ой, Торишка, не знаю, наверно, послезавтра или послепослезавтра. Как получится… Да, конечно… Ну, если увижу – обязательно… Конечно, Торишка. Целую вас всех сильно-сильно. Пока!
Настя выключила сотовый и хотела уже вернуть его охраннику, но промедлила, почувствовав на себе чей-то пронзающий взгляд, обернулась и увидела Филиппа…