Мы отстали от поезда на каком-то полустанке в самом центре степи. Он вышел покурить и остался на крошечной платформе, не успев заскочить обратно, а я спрыгнул за ним, не желая оставлять его здесь одного. Думаю, это был чисто инстинктивный поступок. В поезде остались все наши вещи, но тогда это не особенно нас волновало. Поезд шел в город, где нас ждало что-то плохое.
А мы просто сбежали.
Мы стояли на этом крошечном полустанке, он смотрел в след удаляющемуся поезду и мял сигарету. Обветшавшее здание станции, покосившаяся будка обходчика и узкая дорога убегающая к небольшому поселку в дали. А кругом расстилалась степь! Бескрайняя, до самого горизонта.
Мы сошли с платформы под укоризненным взглядом обходчика и сразу окунулись в душистое разнотравье. Кусты цветущего донника с дикими пчелами у кисточек, длинные стрелки зверобоя, чебрец под полуденным солнцем дурманил голову, и островки ковыля! Он покачивался под порывами ветерка как волны, завораживающе красиво. Мы взялись за руки и пошли в степь, я смотрел на него, видел как исчезает тревога с его лица, как он дышит все глубже и легче, и я понял что мы действительно избежали ЭТОГО.
Полуденное солнце припекало, я расстегнул рубашку подставив грудь под лапы ветра, он последовал моему примеру, я залюбовался как ветер подхватил его волосы, играясь с ними как с ковылем. Дальше мы шли как два парусника в огромном ковыльном поле.
На закате мы вышли к реке. Я с разбегу, не раздеваясь, прыгнул в теплую как молоко воду и со смехом смотрел как он аккуратно складывает одежду. В воде я не удержался и обнял его, успокаивая и успокаиваясь сам. В его глазах было столько любви и благодарности что я невольно засмущался и наверное покраснел. Он тихо смеялся и брызгал водой мне в лицо.
Ночевали мы в стогу.
Спал он беспокойно. Несколько раз за ночь я просыпался от его стонов, обнимал и засыпал сам когда на твоих губах начинала играть улыбка. В первых лучах рассветаменя разбудили звуки просыпающегося за рекой поселка. Опасаясь оставлять его я все же решился на вылазку. В крайнем дворе я наплел что-то про студентов практикантов, что было кстати не так далеко от истины, и загорелая тетка продала мне за чисто символическую плату банку молока, домашний хлеб и овощи. Свернув к мосту я решил срезать путь и наткнулся на заброшенный яблоневый сад. Яблоки я собирал в подол рубашки. Счастливый и довольный собой я вернулся к нашему ночлегу. Денис сидел в куче разворошенного сеня как взьерошенный воробушек и тревожно озирался по сторонам. Увидев меня на его лице отразилась гамма чувств от облегчения до укора - "ну как ты мог так надолго меня оставить!" Я вывалил добычу к его ногам и через мгновение мы уже страстно целовались, а еще через минуту слились в одно целое, глубоко, жарко и мучительно сладко.
вода в реке оказалась приятно прохладной, мы искупались и позавтракали. Он пил молока прямо из банки и струйки стекали по подбородку, которые я пытался ловить губами. Мы смеялись и шутили, и уже ни о чем не переживали:
- где ты все это взял? - спросил он вытирая губы
- я же поклялся заботиться о тебе - серьезно ответил я и он улыбнулся.Потом мы долго выбирали травинки из его волос и наконец спустились в поселок.Местные нас уверили что уехать отсюда мы сможем только на попутке до большого рабочего поселка.Решив что в дороге нас кто нибудь подберет мы опять вышли в степь. Это уже была не та дикая равнина по которой мы шли сюда, тут цевилизация проявляла себя в виде старых покрышек, пластиковых бутылок и прочего мусора. Через час нас подобрал грузовик с арбузами. С великодушного разрешения водилы мы всю дорогу ели медово-сочную мякоть прямо руками. В поселке пришлось спешно искать туалет и он пошутил вспомнив анекдот про море пива и не одного...
Автобус отходил вечером и нам ничего не оставалось как шляться по пыльному поселку. Пообедав в простенькой кафешке оставшуюся чсть времени мы просидели в реке спасаясь от жары.