Пара лет тридцати пяти, сидящая за двумя компьютерами в интернет-кафе. Он клепает какой-то документ, она роется в сети. Говорит ему: "Вот смотри гороскоп - сегодня для этого хороший день и завтра хороший день, говорят – вырастет гений..." Он: "Слушай, ну мы же договорились, что не в этом году."
* * *
Человек в инвалидной коляске, обе ноги в гипсе, выезжающий из дверей клуба парашютистов.
* * *
Девочка в футболке с надписью "Норд-Ост", рассматривающая на выставке фотографии Чернобыльской аварии.
* * *
Девочка, в слезах кричащая: "Динозавр вымер!!!", когда от ее огромного воздушного шара остается только ошметок оскаленной пасти и кусок чешуйчатого хвоста.
* * *
Мужчина, старательно придерживающий волосы своей жены, пока она ест спагетти.
* * *
Девочка, растерянно оглядывающаяся в поисках урны, куда можно выкинуть трамвайный билетик; мальчик, берущий билетик из ее пальцев и съедающий его.
* * *
Огромный, бородатый, многовласый байкер в цепях и коже, покупающий в супермаркете "Вискас для котят", два йогурта и цветастую бутылку детского "шампанского".


* * *
- ...жена пришла, а кошка пахнет чужими духами.

* * *
- …молока и йогурт ему, ну, что там каждый вечер покупаешь. Мы, как туда переехали, - ну такой сервис, я просто офигевала. Вот ты в каком отделе один раз что купил – приходишь следующий раз, а они тебе говорят: того не надо? Вот этого не хотите? – ну, в смысле, что ты у них обычно покупаешь. Маруся говорит: мамочка, тебя все любят. Я говорю: нет, просто хороший супермаркет, это сервис, а она говорит – нет, ты пока в за карточкой ходила, я специально смотрела, они с другими покупателями так не говорят. Ну приятно же, согласись? А за покупками туда всегда я хожу, я с работы как еду, заезжаю. А тут, короче, папа заболел, так я старалась пораньше домой, и вот я забегаю, вся такая, знаешь, - фффух! – а мне охранник говорит: «Что-то вашего папы давно не видно.» Я говорю: «В смысле?» А он говорит: ну, обычно он к нам каждый день заходит, мы его тут все знаем. «В смысле???» - говорю. А он говорит: «Ну как, по всем отделам пройдет и говорит: «Извините, пожалуйста, моя Наташенька все время все забывает. Так вот, она когда придет с работы, вы ей вот эти вафли напомните, пожалуйста.» А в другой отдел придет и говорит: «Моя Наташенька все забывает, так вы уж, пожалуйста, как она с работы к вам зайдет, вы ей напомните про маасдам?» Или там: «Дочка моя зайдет, такая, знаете, высокая в синем пальто, так вы ей, если можно, про майонез напомните, а то она все забывает у меня...» Мы Вас, говорит, так и называем, сразу говорим: «Наташенька пришла». Я развернулась и домой, аж трясусь. И тут папа мне дверь открывает, смотрит, что я без пакетов, и говорит мне: «Наташенька! Ты что, забыла в супермаркет зайти?» Я повешусь, Оля, честное слово.
* * *
- ... с криками. А сон всегда один и тот же: мама бьет его по лицу и спрашивает: «Ты съел шоколадку?!» Он рыдает и говорит: "Нет!" Мама бьет его по лицу, - «Ты съел шоколадку?!» Он: "Нет!!" Мама бьет его по лицу, - «Ты съел шоколадку?!» Тут он ломается и кричит: ДА! ДА! А мама бьет его наотмашь и кричит: «Я же тебя учила – никогда ни в чем не признавайся!!!» Ужас, да? Я у него пол-года не могла добиться, что за кошмар он видит, он говорил: да какой там кошмар, все в порядке.
* * *
- ...спрашиваю, - "Мама, что тебе на Новый год подарить?" А она мне, зараза, знаешь, что? - "Ничего не покупай, сынок, может, я и не доживу..."
* * *
- ...прямо вот так кулаком себя в грудь бью и умоляю ее: "Люся, ну клянусь тебе, больше никогда в жизни ! Даже и не посмотрю ни на одну женщину! Ну не посмотрю даже, только прости!" Ну она говорит: "Поклянись". Я говорю: "Клянусь". Она мне говорит: "Ну нет, не так. Ты жизнью матери поклянись". "Ээээ," - говорю, - "Люся, вот это нет. С матерью случится чего, а ты мне сразу: "Ага! Опять к этой своей ездил!!""
* * *
- ...всегда жену любил, так любил, что вы и представить себе не можете. А она меня, - ну, мне так казалось, - она меня так себе. Мать мне говорит: а ты любовницу заведи. Жена тебя сильнее любить будет. Завел себе одну женщину. Ну, не любил ее, конечно. Жену любил, а эту не любил. Но ходил к ней. Потом думаю: надо, чтобы жена узнала. А ей сказать не могу. Все для этого затеял, а сказать не могу. Мать мне говорит: а ты детям скажи, они ей все донесут. А дети у меня, я вам рассказывал, два сына, один в институт тогда только пошел, а младшему пятнадцать. Я их позвал, пришел домой, позвал, говорю: дети, слушайте меня. Я вам скажу ужасную вещь, а вы меня простите. У меня, дети, есть, кроме вашей матери, другая женщина. И молчу. Они так переглянулись, и вдруг как заржут! А младший меня по плечу хлопает и говорит: "Молодец, папка!" А старший говорит: "Круто. Мы тебя не заложим." Так я и хожу к этой бабе до сих пор. Черт-те что.
* * *
-…а Судный День, между прочим, уже был, но этого никто не заметил. Просто с этого дня у одних все пошло хорошо, а у других плохо.
* * *
- …не люблю таких людей. Получает три тыщи баксов в месяц, а кошка ее гадит в советский «Барсик» за семьдесят рублей.
* * *
-…пациентка, интеллигентная женщина. «Вы,» - спрашиваю я ее, - «Прием лекарств не пропускали? Точно?» Да нет, - говорит, абсолютно точно. Я ее спрашиваю: «А повторного заражения не могло быть?» Она думает-думает, потом спрашивает: «Как он передается? Орально-оральный и орально-анальный, да?» Нет, - говорю, - только орально-оральный. Она думает–думает и твердо говорит: «Нет, тогда точно не может быть».
* * *
- …она слабая, трусливая, зависимая, ни к чему не способная, очень тяжелая, очень несчастная женщина. И мы ее жалеть должны, а не гадости о ней говорить.
* * *
- … потому что Господь исполнит любое желание, если у тебя чистые помыслы. Меня бабушка научила – всегда надо желать людям хорошее, даже если что-то происходит, что угодно. Это работает, серьезно. Вот например, когда эта сука сказала, что я бледная, потому что наркоманка, я решила: нет, я не буду это самое. Вот не буду и не буду. Я что сделала? Я вечером помолилась хорошо-хорошо, сказала: «Господи! Ниспошли здравия всем моим друзьям и знакомым!» И на следующее утро эту сука свалилась с лестницы и убилась насмерть.
* * *
- ...укладывает мне челку и что-то такое говорит в процессе, - а он гламурный такой молодой человек, настоящий стилист, - ну вот, разговаривает о всяких приличествующих дискурсу благоглупостях, - вроде того, как молодо выглядит София Ротару. И вдруг говорит: "Между прочим, я рос у приемных родителей. Мои много работали и дали объявление в газете: кто может забирать детей из школы, а мы за ними будем в выходные приезжать. Откликнулась," - говорит, - "одна пожилая пара, у них как раз сын тридцатилетний утонул. Очень были необычные люди. Дед этот руку одну на войне потерял, а до того успел и каналы рыть, и лагеря, и все. Я вообще-то мало про него помню. Вот, помню, он всегда говорил мне, хриплый такой голос у него был: "Ыгорь, если тэбя кто-нибуд спросит, который час - сразу бэй в морду". "А почему," - говорит, - "не знаю". И опять хурли-мурли, хурли-мурли про медные оттенки у темных блондинок. Я его спрашиваю осторожно: "Игорь, а он, наверное, левую руку потерял?" "Да," - изумленно говорит мой парикмахер. "Тогда," - говорю,- "понятно, наверное, почему он Вам говорил про "который час"". "То есть?" - изумленно говорит мой парикмахер. "Ну," - говорю, - вот представьте себе, - "если кто-нибудь хотел над ним жестоко пошутить..." Он молча смотрит на меня в зеркале, потом опускает фен и говорит "Ого." Потом опять включает фен, потом кладет его, включенный, на тумбочку, идет и садится на пуфик. "Сейчас," - говорит. - "Мне надо про это подумать".
* * *
О.
- ...да я и сам так делаю, а девочкам прям Бог велел. Это всего касается, не только на дороге. Но вот когда надо, например, перестроиться из первого ряда в шестой, я беру и начинаю повторять, как мантру: "Я девочка и мне нужно. Я девочка и мне нужно." И это всегда работает, сам Бог велел, говорю же.
* * *
Почти

Свет становился ярче, она совсем не чувствовала боли, а только смешливое и опасливое возбуждение, как в детстве, когда несешься с горки, и всё вокруг так нереально, и стремительно, и гладко. Двери распахивались перед ее каталкой, те, кто толкал каталку вперед, торопливо перекидывались полупонятными фразами, одновременно тревожными и магическими. Бегущий справа от каталки держал в руках планшет, белая маска, закрывающая нижнюю половину его лица, втягивалась и выпячивалась от его дыхания. Она успела назвать ему свой возраст, адрес, семейное положение; он, не глядя, делал на планшете какие-то пометки.
- Мистер Лентер, заинтересованы ли Вы в реинкарнации, - и если да, то есть ли у вас какие-то предпочтения? - прокричал держатель планшета, ловко уворачиваясь от другой каталки, несущейся им навстречу.
- Я что, могу стать кем угодно? - изумленно спросила она, прикрывая глаза ладонью и пытаясь разглядеть его в нарастающем белом свечении. Каталка влетела в очередную дверь.
- Мистер Лентер, - сказал держатель планшета с некоторым раздражением, - Такова стандартная процедура: сначала мы спрашиваем предпочтения, потом специальная комиссия принимает решение. Пожалуйста, сосредоточьтесь.