[300x199]
Во-первых, пит-стоп на Пантелеймоновском мосту запомнится, я уверен, многим роллерам, а может быть, кто знает, даже войдет в легенды. Потому что совершенно неожиданно некая милая девушка, живущая в доме на Фонтанке, решила усладить взор роллеров зажигательным танцем не балконе. Чуть позже к ней присоединился не менее милый юноша, изобразивший нечто вроде стриптиза. Увы, стриптиза не было – только многообещающее начало, но и его хватило, чтобы народ воодушевленно поднялся и дружно тронулся по направлению к набережной, вызвав недоуменный крик маршала: «Куда, ребята, куда вы поехали? Еще стоим!»


Во-вторых, следует, мне кажется, еще раз поблагодарить маршалов за их тяжкий труд. Каких только испытаний не выпадает на их долю! Чем только не приходится им заниматься! В этот раз маршалы, помимо основной своей деятельности, еще и подрабатывали в качестве стола находок. Началось все вполне невинно – на одном из пит-стопов (кажется, у Большеохтинского моста) кто-то честно сдал им найденный в пути наколенник. Несмотря на все усилия и объявления, хозяин наколенника так и не объявился. На следующем пит-стопе ассортимент пополнился изящным ковриком. На следующем – колесом. Мы уже готовы были устроить тотализатор и принимать ставки на то, что будет найдено в следующий раз, но тут как раз начался дождь. Для переживающих скажу, что и коврик, и колесо нашли своих хозяев, а наколенник, наколенник… Право же, мне стыдно об этом писать, но наколенник погиб, можно сказать, смертью храбрых, замученный буйной копанией придурков с Юго-Запада. Не знаю, как это вышло, но в метро, рассмотрев этот самый наколенник еще раз, мы вдруг совершенно спонтанно устроили небольшой товарищеский матч сначала по волейболу, а потом и по футболу. С наколенником в качестве мяча, естественно. Видимо, энергия, не нашедшая себе выхода в связи с досрочным окончанием ПИНа, бродила-бродила, да и выплеснулась в такой вот извращенной форме.
И снова Бес ощутил себя словно … нет, не в детстве, конечно, но в отрочестве – знаете, как это бывает, когда шумною толпой возвращаешься с катка, или из бассейна, или с тренировки, веселый, шумный, возбужденный и словно опьяненный обществом друзей, и силой, бродящей в мышцах, и свежим воздухом… И эти игры с наколеннеником… Как это все знакомо, уже не только по опыту, но и в теории – спроси Беса, он напряжется, покряхтит, да и вспомнит нужную главу из учебника по психологии, даром что психологии «проходил» факультативом. Тем позорнее падение – прекрасно сознавая и теорию такого поведения, и его неприличие – Бес плюнул на все и искренне наслаждался, отпустив вожжи и дав себе полную волю. Да, ма пришла бы в ужас, да, бабушке просто стало бы плохо, увидь они. Но при них Бес бы и не стал. И потом – есть, есть в этом некий дополнительный кайф – ты ведешь себя непотребно, и сознаешь это, и тем острее удовольствие.

А все было по классической схеме и началось вполне невинно – вспоминали ПИН, вспомнили, естественно, и о «столе находок», стали рассматривать наколенник. С. кинул его Л. – померяй, мол. Л., ответив, что нафига ей один наколенник, тем более, что у нее есть и свои, кинула наколенник назад С., тот поймал и перекинул Г., тот – тому парню из Купчино, как же все-таки его звали? – тот кинул Бесу, Бес - С., С. – Л. Темп все возрастал, играли все азартнее, возбуждались все больше. Потом вроде как игра надоела, все успокоились, но тут в вагон зашел еще один парень – видимо, ушел из кафе раньше, - и игра возобновилась. Потом была пересадка, все отвлеклись, но на платформе встретили Н. – он ехал в другом вагоне, но наши игрища видел, - и, сев на новый поезд уже все вместе, снова стали вспоминать – достали наколенник – кинули, и еще раз, и еще… В этот раз все было серьезней – во-первых, народу в вагоне было больше, сидели мы уже менее компактно, на площадке стояли С. и Н. с байками. В какой-то момент наколенник упал на пол, кто-то его пнул – начали играть уже в футбол, все быстрее, все азартнее, все злее…

Один только Н., к чести его следует заметить, пару раз пытался урезонить разошедшихся игроков, пару раз придавливал попавший к нему наколенник ногой, но и он в конце концов не выдерживал – возвращал его С. и все начиналось с начала. Так мы играли всю дорогу, к все возрастающему ужасу прочих пассажиров, явно пытавшихся решить для себя, насколько эта компания сумасшедших склонна к буйству и насилию, и ограничатся ли они только своим наколенником, или нет. В редкие минуты просветления мне даже хотелось успокоить этих несчастных людей, сказать им, что мы не очень буйные, что в нашем приюте безумных просто выходной и нас отпустили на побывку домой, чтобы наши домашние имели шанс порадоваться тому, что мы только изредка приходим в гости. (Какой сюжет!). Девушка, выходившая в Автово, довела нас почти до истерики – уже подойдя к двери, и видя, что С. перекатывает ногами несчастный наколенник, пытаясь приподнять его на носок для очередного хитрого паса, внимательно посмотрела сначала на Н., потом на С., на Беса (Бесу уже было просто плохо), и отошла, от греха подальше, от дверей. В глазах ее читался ужас. Только один юноша, надо отдать ему справедливость, поддержал компанию (может, он тоже роллер? Или сочувствующий?). Надо сказать, мы действительно производили нездоровое впечатление, чего уж там. Это Бес знает, что мы не курили, не кололись, и даже не пили ничего крепче кофе, но догадаться об этом по нашему виду и поведению было, разумеется, совершенно невозможно.

В результате наколенник остался на платформе «Проспект Ветеранов», а мы, сделав каменные лица, быстренько потопали к выходу, усердно делая вид, что «мы тут не при чем, совсем тут не при чем», несмотря на истошные вопли метрошной тетки: «Вы потеряли! Эй, вы потеряли! Вещь свою потеряли!».

Помимо этого, Бес вынес с ПИНа очередную жемчужину для своей коллекции. На набережной, у виадука, узкая дорога и довольно много машин, несмотря на поздний час. Система, конечно, уже отработана – маршалы встают цепочкой, отсекая правую полосу, по которой и едет колонна. К сожалению, Бес не снял эту сцену – замерз на пит-стопе и очень обрадовался, что уже едем, вот и рванул вперед. Уже войдя в коридор, очень пожалел, но было поздно. Но это зрелище… Темная дорога, расплывчатый силуэт моста, очерченный огнями и темная вода под ним, огни фонарей, лишь подчеркивающие сумрак – и цепочка маршалов в люминисцентных жилетках, протянувшаяся вдоль дороги, отсекая машины и прикрывая колонну, смутные хрупкие силуэты во тьме…

А на Юго-Западе снова шел дождь, и были лужи, и маршрутки еще не ходили, так что окончательно поредевшая кучка отщепенцев пошла себе пешком. Бесу идти было дальше всех, но он не роптал. Эта дорога домой, пешком, под скучным редким дождиком, капающему с серого низкого неба на серый мокрый асфальт, этот рассеянный утренний свет… С. проводил нас до угла, а дальше Бес пошел сам, наслаждаясь дорогой, и безлюдьем, и видом первых, еще пустых троллейбусов, и на душе у Беса было тихо-тихо, спокойно-спокойно, как бывает только в детстве…