В пятницу, лежа в прострации и приятном предвкушении долгожданных выходных на кровати и щелкая пультом в неослабевающей, но тщетной надежде найти что-нибудь интересное по черному ящику, наткнулась случайно на интервью с небезызвестным и даже, как некоторые говорят, популярным ныне «артистом театра и кино» Евгением Стычкиным. Да-да, тем самым, что в «Холостяках», о которых подруги (замужние, на минуточку, дамы) все уши мне прожужжали. Насколько я поняла, в ставшем модном нынче стиле съемочная группа завалилась в гости и теперь снимала и показывала жаждущим и страждущим хозяев, болтающих ни о чем и обо всем. Стычкин, как выяснилось, давно и счастливо женат, жена – пианистка, трое детей, и вроде как останавливаться на этом не собирается, красивый дом… Но дело не в этом. Для меня потрясением было увидеть на экране людей, которые очевидно и сильно любят друг друга. Нет-нет, все было очень в рамках – никто на экране не целовался, не обнимался, в любви не признавался, боже упаси. Но если люди друг друга любят – это видно… В общем, тихим пятничным вечером, вместо того, чтобы приятно расслабиться после трудовой недели, вынужден был Мелкий бес справляться с бурей чувств и заниматься, так сказать, доморощенным психоанализом. Да, стыдно в этом признаться, но первое чувство, которое я испытала – была зависть, вульгарная, неприкрытая ничем зависть. И дело тут не в Стычкине, естественно, тем более, что совершенно он не мой тип, и детей я не хочу ни разу, а в том, что есть семьи, где люди друг друга – любят, где люди сумели найти друг друга. Натурально, идеи развивались, бесу, как эгоцентрику со стажем, свойственно перетягивать любую жизненную ситуацию на себя. Начал он снова думать и предполагать… А если бы у меня был ребенок, а если бы, а если бы… Хотя и понимал рассудком, что будь у меня хоть десять детей – не было бы у меня такой семьи, потому что дело не в детях, вовсе нет… Он не любил меня без детей, не любил бы меня и с детьми, и я постепенно перестала уважать его, и ничего с этим не поделать, ничего не исправить, ничего не вернуть. Это прошлое, прошлое, оно умерло, эта страница закончена, надо просто перевернуть ее и жить дальше – без него, без любви, без доверия, без, без, без… Только почему так больно?
Надо, надо переплавить боль и обиду в конструктивную злость, а зависть – в радость за то, что все-таки счастливые семьи бывают, их все-таки есть, и это должно внушать надежду… Надо только верить, надо верить, верить…