Однако какой урожайный выдался год на «Покровские ворота». Куда ни придешь – везде «Покровские ворота» показывают. Нет, фильм, конечно, чумовой, и, не побоюсь умного красивого модного громкого слова культовый, не говоря уже о том, что сплошь, можно сказать, из цитат. Но речь, как говорится, сейчас не об этом. А речь о том, что на сей раз предстал фильм Бесу неожиданной стороной.
Банальность сейчас скажу, кто враг банальности – пропустите. С хорошими фильмами, как и с хорошими книгами ведь как? Сначала читаешь, зачарованный сюжетом и изяществом-чеканностью-точностью языка, извивами парадоксов, красотой цитат, и цитируешь радостно, и посвященные смеются, и цитаты становятся паролем – наш человек или совсем наоборот. А потом, выучив практически наизусть, до такой степени, что уже и цитаты не отмечаешь, вдруг видишь в знакомом до боли что-то новое, неожиданное и вздрагиваешь от удивления. Вот ведь оно как! Ну надо же… Это подкрадывается старость. Известно же, старость начинается не тогда, когда забываешь, а когда начинаешь припоминать.

А в «Покровских воротах» на сей раз бросился в глаза Костик. Нет, ну понятно, что Олежек – бог, бог, бог, и великий талант, и вообще, но вот тот момент, когда он «обрывает старые связи и сжигает старые письма». Почему-то лишь в этот раз Бесу пришло в голову, что ведь у Костика назначено свидание с Ритой, и все это время он ждет отмашки, то бишь ее звонка, и отсюда его приподнятая нервозность, именно поэтому он мечется по квартире, как полоумный, шутит напропалую, пристает ко всем с советами и разговорами, выплескивая радостное возбуждение и нетерпение. То есть Бес, конечно, понимал это и раньше – но на внеязыковом, если можно так выразиться, уровне, и естественно, никогда об этом и не думал, просто получая удовольствие. А в этот раз вдруг остро увидел в Костике – себя. Ведь точно так же метался он по квартире в радостном предвкушении, возбужденный и счастливый, щедро разбрызгивая свое счастье и возбуждение окрест, не имея сил ничем заняться, докапываясь к домочадцам, изрекая тупые шуточки и ожидая минуты Х – когда можно будет уже лететь, лететь навстречу.

Да что греха таить, и поныне случаются в жизни Беса такие минуты. Правда, связаны они уже не с сердечными увлечениями, а с более простыми и невинными удовольствиями, каковые, если верить Уайльду, есть последнее прибежище сложных натур. Бес-то тут при чем, да? А так.

Черт возьми, это так по-человечески… Ведь и в любимом «Сирано де Бержераке» Роксана, заручившись поддержкой Сирано, щебечет рассеянно – сама не очень понимая, что, не вдумываясь, вся увлеченная своей любовью, вся в нетерпеливом ожидании, ничего вокруг не видя, не замечая, с вечной наивной жестокостью счастливцев, замкнутых в своем счастье, как в башне из слоновой кости…