Приходила Аня, забрала мои крымские ломопленки, так что возможно, скоро мы их увидим!
Валялись, болтали о том, о сем. О смысле жизни, о здоровье, о любви и нежности...
Когда-то мне очень не хватало тепла и рук, и нежности, и опоры. От этого я очень страдал. Постепенно моя эгоистическая любовь к Элеку переросла в чистейшую любовь ко всему, и все вокруг изменилось, страдания закончились, я стал счастлив. Помню, я читал Антихаоса и не понимал как можно любить мир и жизнь с такой же силой и такими же чувствами, с какой любишь человека. Разве можно поменять вот этого, близкого, родного, с прожилками, ключицей и кожей, такого теплого и только твоего, на такой огромный, разный, часто неприятный, иногда враждебный и чужой целый мир?.. Как так?
Но потом пришла Воронцова, появился Сосед, потом мои пиписяндрики... Прошло два года, и теперь я понимаю – МОЖНО, и это так прекрасно! И в каждом дереве своя ключица, и каждый камень теплый и родной, и поручень эскалатора может стать рукой любимого, рождая то же придыхание и волшебство...
Теперь у меня в голове есть ясное понимание того, что мне нужно для моего развития. Закономерного развития моего ИСТИННОГО я. Не моей личности, не моего ума, а меня как феномена и неотъемлемой части чуда каждого мнговения бытия. Я знаю свою роль, вижу свой трудный путь, следую ему и буду следовать, чтобы не случилось. И в какой-то момент я заметил, что в этой моей нынешной системе совсем нет места для любовного взаимодействия с другим человеком... Совершенно нет. И я не представляю себе сейчас какие бы то ни было отношения. У меня нет на это ни времени, ни энергии, ни силы, ни слов. Мое одиночество, которое было до любви, и особенно которое осталось после, такое идеально правильное и единственно верное, что я не могу сейчас вообразить состояние комфортнее. И вообще, я учусь отказываться от суждений, не сторить концепций, быть независимым от эмоциональных состояний, не думать – а знать.
А нежность, конечно же, есть в деревьях и музыке утра,
И песнях бывает рассвет сияет своим перламутром.