[показать]
Мне надоело сидеть дома, но я не могу заставить себя выйти на улицу. Посмотреть на мир, на солнце не через стекло.
Я болею ерундой какой-то. У меня сопли, я чихаю и почему-то все время все забываю, быстро отвлекаюсь, и глаза болят. По путям ползет странная серая с малиновыми полосами электричка... Она мне нравится.
Мне не хватает внимания со стороны людей. Все как-то грустно и противно. Музыка не очень помогает, а рисунки все одинаковые. У меня застой... Тошно как-то.
Может мне завтра все-таки пойти погулять, если будет не слишком холодно? Интересно, сегодня будет футбол – это единственное, что меня сейчас радует. Я болею Измайловым. Это странно. Я устала от того, что мое настроение все время меняется.
Хочу есть.... И быть счастливой... Но мне кажется, я не смогу себя убить – я сегодня об этом думала. Эти два настроения борются между собой и путают меня. Я боюсь, что если я приготовлюсь умереть, то никто об этом знать не будет и не придет меня спасти как в кино.
Больше всего меня гнетет безызвестность. Глупо, конечно, но я думаю, что, если бы меня знало много людей, я , возможно, была бы счастлива. Я бы выполняла определенную социальную роль и перестала бы копаться в своей исцарапанной душе. Кажется, будто она из сырого мяса, я рву её руками, чтобы позырить, что внутри, и теперь руки все в липкой крови и воняют говядиной.
Мне кажется, будто я тону в болоте. Единственный способ спастись – рассказать кому-то о себе, и мне помогут. Но недавно я прочитала Наташке все записи из своих дневников без исключения, но она сталась совершенно равнодушна. Я подумала вчера, что у людей трухлявые гнилые души, и слово их не цепляет, ничто не может задеть их, кроме оскорбления... Я «кричала» о своей боли, но никто не может её почувствовать. Моя мясная душа задыхается в вони собственной сырой крови.
Включили свет на платформе.
Пойду зырить футбол.