Я иду по нашей разбитой бетонке и вдруг понимаю, что эти облысевшие тусклые березы – это последнее в этом году, что я вижу в Маклае. Непривычно…. Проходя среди густой соломенной и мокрой травы к станции, временами перепрыгивая грязь, у меня нет больше того ощущения болезненной тоски, которое было раньше. Тогда пожелтевший и облетевший Маклай вызывал во мне ощущение сочувствия и какой-то обиды. Как старый человек, которого ты помнишь молодым и жизнерадостным, а теперь он умирает на твоих руках. Тебе больно, ты обижен на свое бессилие что либо изменить в естественном ходе событий. Теперь же я чувствую, что это был не последний день, во всяком случае, для Маклая. Все будет уже по-другому, но не с ним.