Она любила в своих снах представлять, что ей назначают многочисленные свидания ее кумиры, герои, божества. Но и ее мечты ни в чем не уступали снам. Только были более тусклыми и исчезали в паутине, зато контролируемые. А сны – как жизнь: реалистичные. Но самостоятельные до обиды. Иногда приснится свой кумир с головой осла – и стыдно; стыдно за то, что никогда не приделала бы Богу своему столь ужасные части тела уродов. А ему не стыдно, он рад; он берет тебя на руки и своими невинными ослиными глазищами смотрит с нелепой влюбленностью на тебя, на сего творителя. А дальше? Дальше читай роман, так как ее будят, и она идет в реализм, суровый пасмурный мир, серый, прозрачный; он комкает каждого.
Пытка кончается. Ночь. Сны. Что еще? Все! Жизнь! Вся ее.
Улыбка. Боксер с ней, она спокойна. Он мускулистый, широкоплечий, красивый. Да, красивость привлекает ее, она мечтает о красоте, она ищет свою подругу в людях, но находит в иллюзиях. Она кричит, визжит, дерется, пинается; она хочет вырваться от уродства окружения и бросится в глубокую пучину красоты, быть русалкой среди русалочьих принцев.
-Черт, а ведь если бы я была одна, то я бы сделала свою жизнь сказкой, долго играющей иллюзией. Через три года так и будет! Мое совершеннолетие. Как долго ждать, сейчас я как собачка на привязи. А если сбежать? Мне будет легко, но родителям… Меня останавливают только родители. Мне жаль смотреть на них, когда я больна, но мне не тяжело перенести самой боль, у меня сердце кровью обливается, когда страдают и плачут мои близкие. Это невыносимо. Я зависима от их желаний и просьб, - эта тема поднималась у Ренаты ежедневно.
Внешность у нее была очень привлекательной. Ее густые вьющиеся рыжие волосы спадали на ее плечи, восточные черные глаза, курносый носик; очень сильная худоба и бледность делали ее более привлекательной, особенно когда она надевала коротенький сарафанчик и туфельки на платформе.
У нее было мало друзей, она была не интересной, так как при смущении не могла связать и слова, была ранимой, но хотела быть всегда ветреной, легкомысленной и веселой, но хоть и казалась иногда себе таковой, была все же замкнутой и с принужденной натянутой улыбкой.

* * *

Я же хочу быть свободной, а это значит – расстаться с семьей.
Это мои первые мысли по прибытию в эту забегаловку. 20.00. Прайм-тайм, очевидно. Здесь так шумно, накурено и плохо, что это взорвалось во мне непонятным, но странно жизнерадостным фейерверком.
Пиво, сигареты, пьяные, подбитые, наркоманы, снимающиеся девушки – это прайм-тайм. Он продолжался до 4 часов ночи.
Я сидела в уголке и пила мин. воду, закусывая чипсами. И рисовала. Рисовала всех этих пьяных мужланов, неотесанных и небритых, вызывающих отвращение у людей торопливых. Но я – художник, навсегда непризнанный. Я нахожу в этих гориллах интересные детали, которые вижу только я.
О, люди, вы только посмотрите, какой красочно-необычный оттенок глаз у того нарка! Вы вглядитесь, вглядитесь, это так забавно! Ах, жаль, нет красок... А та, вон та дамочка в парике, проституточка, у барной стойки, смотрите, как она неуклюжа, а ее туманный взгляд, господи!... неужели не видите?! … я одна здесь зрячая…
Так ново это. Мне 18 лет и я свободна. Совершеннолетняя, свободная, независимая. Я это замечаю и потому отмечаю.
Я сижу в маленькой кафешке, недалеко от автострады. Мне подарили мотоцикл, и я смогла его немного поэксплуатировать. Также проверить на прочность свою свободу и независимость. Насколько я независима? Я уехала из родительского дома и сижу здесь без телефона и прочих связей с внешним миром. Все мои друзья вывелись, как тараканы, осталась лишь семья, родственники. Нас связывает цепь (уже цепочка), которая ежеминутно рвется. Скоро она исчезнет, надеюсь. Жаль, я к ним привыкла. Но я взрослая, и я думала в раннем детстве, что у взрослых нет родителей. Отчасти это впихнулось в мою голову и не выходит. Я взрослая, матерая по жизни…. По детской жизни… Тьфу.
Сижу и думаю: как хорошо было бы расстаться с родителями – быть независимой, одной, самостоятельной. Но они же не могут вымереть все разом, раз мне исполнилось 18!
Эх, вот если бы меня кто-то отвязал от семьи насильно или я бы без связи с ними, очутилась бы в другом городе, меня бы похитили, а потом я бы убежала, но была бы уже в другой стране! Как мне потерять случайно связь со своими родными?! Мне так больно знать, что им больно будет меня потерять, но если я не специально оборву с ними всякие отношения, я буду счастлива!

Эти байкеры, дети асфальты странны. Никогда в жизни не видела их столько! Все они дети и в 20 и в 40! Дорога – их жизнь, а не семья или карьера. Неделями небритые, многие с пивными животами..
-Детка, как тебя зовут? – сквозь мои прокуренные мысли услышала голос рядом.
-ээ... Рената, - смущенно сказа я. Я испугалась, что со мной заговорили.
-Тебе нескучно одной тут в углу сидеть? Я Круз, - он улыбнулся.
Я его разглядела сквозь дым, это оказался очень даже симпатичный молодой человек лет 25, один из байкеров, мускулистый и широкоплечий, с нахальной, но ослепительной улыбкой.
Круз сел рядом. Так как на мне были одеты коротенькая юбка и достаточно глубокий вырез на блузке, он подумал, что я возможно одна из этих падших женщин. Но мне это показалось лишь сначала, он, очевидно, захотел просто со мной познакомиться.
-Можно мне и моим друзьям составить тебе компанию. Тебе, деточка, понравится! – продолжал улыбаться Круз.
Я подумала: вот шанс проявить «взрослость». Не хочу показаться серой мышкой, не хочу, чтоб меня осмеяли. И, несомненно, в самом деле, мне было скучно одной. Надо же… Я понравилась такому парню, чуть позже он раскусит во мне сильную яркую личность, которую не нашел во мне никто, потому что не хотел сделать первый шаг… Он меня увезет далеко, где не будет родителей, будем мы вдвоем и его друзья…
-… Ну, так что, цыпочка, а?
… Я позволю ему сегодня все, - так я отмечу совершеннолетие!
- Можно… Круз, - я натянуто улыбнулась во весь рот.
- Поехали с нами, покажу классное место, - взяв мою руку, он вытащил меня из-за стола. Я на каблучках поцокала за ним.

- Ребята, поехали, покажем этой милой девушке одно место.
- А вы меня обратно сюда привезете?
- Если захочешь, тут Дэн остался с одной развлечься, видно, с твоей подружкой, - пошутил Круз.
- У меня здесь нет подруг, - ответила ему я, садясь с ним на его Харлей.
- Ммм… одиночка?
- Да.
- А тебе сколько лет? Уж больно ты юно выглядишь, 18 есть?
- Да, сегодня исполнилось, - гордо ответила я.

Мы и его друзья человек 10 приехали к обрыву. Глухо, Темно. Но несколько человек уже принялось разжигать костер. Круз подошел сзади, обнял меня и повернул к себе:
- Теперь будем развлекаться!
- То есть? – не поняла я.
- Поймешь, дурочка, - злорадно улыбнувшись, он разорвал на мне блузку. – Давай трахаться!
- Потом я! Я за тобой! Давай вместе!… - слышались голоса..
Они меня повалили на землю.
Ужас и позор, которые последовали за этим, я описывать не буду, только скажу, что меня имело около 10 человек и не раз!
После пережитого кошмара они уехали, испугавшись, что я не проститутка. Они забрали мой мотоцикл, пригрозили никому об этом не говорить, иначе убьют. Уехали.
Я, оставшись лежать на земле абсолютно голой, задыхаясь, рыдала. Мне было страшно, сыро, жутко, больно… Я не хотела жить. А что скажут родители? Я их никогда больше не увижу. Я рыдала до боли, вопила, стонала – бедные родители. Я им ничего не скажу!
Окоченев от холода, я еле встала и подошла на еле сгибающихся ногах к краю обрыва. Подул сильный ветер, и вместе с ветром я улетела. Только я вниз…

Объяснительная насчет суицида Богу,

Рената Фрай.